Виктор Лопатников - Горчаков

Ключевое место в депеше отведено той части, где излагаются мотивы, по которым государство и выразители его воли были вынуждены держать паузу. Это переходное состояние определялось ситуацией в России и вокруг нее. В тексте документа не было сказано, как долго продлится это состояние, где и каким сферам будут отданы приоритеты. Выбранные в ноте для определения этого состояния слова, допускающие при переводе разные толкования, послужили поводом для многочисленных комментариев.

Предложение из двух слов: «Россия сосредоточивается», несмотря на неопределенность, по крайней мере, означало устремленность государства к иным, новым целям.

«Россию упрекают в том, что она изолируется и молчит перед лицом тех фактов, которые не согласуются ни с правом, ни со справедливостью. Говорят, что Россия сердится. Россия не сердится. Россия сосредоточивается».

Последующая часть ноты как бы вновь возвращает читателя к выводам и суждениям, высказанным вначале, опровергая оценки прежних целей и устремлений России, извращающие их суть. В завершении высказано предостережение тем, кто хотел бы вычеркнуть Россию из числа ведущих европейских держав.

«Что же касается молчания, в котором нас обвиняют, то мы могли бы напомнить, что когда-то против нас была организована искусственная шумиха, потому что мы поднимали свой голос каждый раз, когда мы считали необходимым встать на защиту справедливости. Эта деятельность, проникнутая заботой о ряде правительств, из которой сама Россия не извлекла никакой выгоды, использовалась, чтобы нас обвинить в стремлении к какому-то общему господству…

Мы могли бы наше молчание объяснить впечатлением, оставшимся от воспоминания об этом.

Но мы находим, что это неподобающая позиция для державы, которой Провидение отвело в Европе место, занимаемое Россией».

Целостное прочтение послания позволяет говорить о его выстроенной драматургии. Гордый и уверенный тон, твердость и независимость, убежденность в суждениях и оценках, ироничная в отдельных местах интонация не могли не воодушевлять русского читателя.

Это восприятие усиливается использованием словесных оборотов, придающих тексту особую эмоциональную окраску: «борьба, исход которой ускользал от человеческого предвидения», «насильственная подмена собой его авторитета», «право сильного над слабым», «использование больших по назначению слов в качестве орудия, временно пригодившегося для расширения поля битвы и которое сдается затем в арсенал и покрывается пылью».

Отточенные строки обращены не только к политикам и дипломатам, а и к широкой читающей публике, для которой международная жизнь — неотъемлемая часть их общественной и индивидуальной жизни. Такой документ мог быть составлен дипломатом, который не только знает сложившиеся в этом деле традиции, но и в совершенстве владеет языком дипломатии, возвышая ее до уровня искусства. Циркуляр заставляет задуматься, побуждает искать скрытый смысл, заключенный в нем подтекст, некий «ключ» для прояснения и уточнения его подлинного содержания. Каждая мысль, каждый тезис послания облечен в чеканные фразы, которые можно рассматривать и как некие формулы или положения. Циркуляр написан превосходным литературным языком и даже в наше время звучит удивительно современно.

По сути дела, в послании излагается проблематика, которой мир живет поныне. Формы конфликтов, их характер и подход к их разрешению во многом остаются неизменными. Проступая из глубины прошлого, их черты весьма узнаваемы. С известными коррективами и допущениями они легко проецируются на день сегодняшний. Сквозь строки депеши как бы доносится биение взволнованного сердца России. Едва остыв от обид и разочарований, она посылает международному сообществу сигналы бодрости, преисполненные достоинства и веры в собственные силы, в свое будущее.

Россия словно вновь приоткрывает миру свою загадочную душу, показывая, что «общий аршин» в подходе к ней неприемлем. Нота несла в себе нечто большее, чем изложение политических устремлений российского кабинета. Ее содержание давало повод судить о появлении некоей новой философии, по-иному определяющей намерения России и ее взгляд на собственное местоположение в окружающем мире. В депеше провозглашалась принципиально новая для Российской империи концепция. Если прежде всюду и во всем она придерживалась идей верности союзам и солидарной помощи монархическим дворам Европы, то теперь Россия выдвигала своим главным приоритетом национальное саморазвитие, идею сосредоточения на решении своих внутренних проблем.