Петр Межирицкий - Товарищ майор

Подавленный известием, Цезарь под утро появился на медпункте в районе рыбозавода. Здесь было много раненых, некоторые получили ранения при высадке, не успев вступить в бой. Врачи сестры оказывали им первую помощь, готовили е отправке. Среди медицинского персонала Куников увидел Машу Виноградову.

Осведомившись о количестве раненых, он подозвал ее:

- Почему ты здесь? Идём, твое место при отряде.

Они вышли, и Куников сказал:

- Леня Хоботов погиб...

Виноградова споткнулась, приостановилась. Куников шел дальше, глядя в сторону Суджукской косы. Светало. Небо становилось серым. Над головой заныли немецкие самолеты, сбросили бомбы. Сзади рвануло, оба оглянулись: крупнокалиберная бомба топала прямо в блиндаж медпункта, откуда Куников только что забрал Машу...

8 февраля отряд спецназначения продолжал сражаться в рядах защитников Малой земли. Куников, руководя боевыми действиями отряда, в полной мере выполнял функции старшего морского начальника. В этот период задача в значительной степени состояла в том, чтобы неизвестно откуда достать бревна, доски и гвозди для ремонта и строительства причалов. Береговую полосу нужно было не только оборудовать, но и охранять. Он знал своих великолепных помощников - Котанова, Старшинова, - верил им и все же предпочитал видеть все собственными глазами. В конце концов, работа теперь была сродни его мирной профессии, а в этом он, инженер и хозяйственник, не имел себе равных. И он шагал по берегу из конца в конец под вой снарядов и бомб, не пригибаясь, по едва заметным тропкам, проложенным через минные поля, днем и ночью, во тьме и под предательским светом прожекторов. Он успевал всюду, и его лаконичные указания никогда не бывали лишними.

Одна из последних фотографий Куникова. Он снят в полуанфас. Шапка с опущенными ушами. Ватник застегнут на все пуговицы, кроме верхней. Лицо твердое, осунувшееся, бесконечно усталое. Печальные складки у доброго рта: слишком много потерь. Лицо человека, который все знал, все мог понять, а в свое время и простить, но который теперь судил о людях и их поступках вынужденно жесткими мерками войны. Отсюда его грусть, отсюда и непреклонность. На войне как на войне.

Это поразительная фотохарактеристика. Но в военное время для военной газеты нужно нечто менее сложное и более очевидное...

- Цезарь Львович, вы же сами газетчик, вы понимаете, что нужно сейчас газете...

Куников устало улыбнулся и ушел в блиндаж. Спустя минуту он появился. Уши ушанки были подняты и аккуратно завязаны, вокруг ватника затянут ремень, на ремне слева кинжал, справа пистолет, на груди автомат, лицо сосредоточенное и спокойное, взгляд устремлен повыше объектива, повыше голов репортера... "Снимайте меня, дружище, поскорее и отпустите к моим заботам".

И все-таки хорошо, что оно есть, это фото. Потому что оно - удивительный по законченности моментальный портрет солдата-гражданина. Оно олицетворяет мирного человека, которого заставили воевать. "Я не могу назвать себя героем не совсем понимаю, что это такое. Подозреваю, что это занятие, на которое способны все". "Ну что ж, - говорит это лицо, - мы этого не хотели. Но пришлось, будем воевать. А вы, начавшие войну, вы запомните нас и детям закажете помнить. Вы знали нашу доверчивость, наше миролюбие, нашу терпимость. И, получив жестокий урок, тысячу раз проклянете свое вероломство".

"Герои не умирают..."

Это лишь звучная фраза. Умирают герои. Память о них - благодарная, святая память - не умрет, будет жить вечно. И в этом - великий смысл человеческого бессмертия.

М. Виноградова - В. Никитину:

"...Хочу сообщить вам о большой утрате. Погиб майор Куников. Это случилось при мне, в самое последнее время. Когда сформировали отряд, я попала вместе с ним. Выполнили свою задачу, и нас сняли с передовой. Ночью он пошел принимать танки на "Косу" и подорвался на немецкой мине. Он шел под снарядами, и один из них, попав на минное поле, взорвал мину. Осколок очень маленький, но поранил кость и ее же осколками нанес ранения в области поясницы. Это случилось около трех часов ночи, а в четыре я пришла к нему, он находился в двух километрах от штаба. Перевязала его, переодела в чистое белье и эвакуировала в госпиталь (в Геленджик.- П. М.). Там сделали ему операцию.

Он был очень плох, а я у него все время сидела. В памяти бывал редко, а больше бредил - ругал, командовал...

14-го его хоронили. Была вся база..."{20}

Из книги воспоминаний Н. В. Старшинова:

"Офицер штаба нес на маленькой подушечке одну-единственную награду павшего на боевом посту воина - мирную медаль "За трудовое отличие"...