Яков Михайлик - Соколиная семья

Замыкающий фашист, увидев стремительно несущегося на него краснозвездного истребителя, трусливо шарахнулся в сторону. Он, вероятно, видел, чем кончаются такие атаки советских летчиков, и через две-три секунды еще раз убедился в этом: его ведущий, увлекшийся преследованием штурмовиков, вспыхнул факелом от меткой очереди Бенделиани и врезался в холм.

Майор мгновенно перевел аэрокобру в боевой разворот. Но преследовавшие фоккеры были слишком близко. Их четверо. Они били из пушек и пулеметов. Раскаленные трассы рвали хвостовое оперение, решетили фюзеляж, секли крылья, чиркали по фонарю кабины. Четверо против одного. Бьют сзади, по безответной мишени... Самолет Бенделиани начал беспорядочно падать. Вероятно, у него перебиты рули управления. В таких случаях летчики покидают машину, выбрасываются с парашютом. Но Чичико не мог этого сделать: до земли оставалось всего несколько метров. Еще один бешеный шквал огня, и самолет пал на поле у города Хелм, за рекой Западный Буг...

Тело Чичико привезли в полк на следующий день. А спустя сутки его хоронили в селе Бытень, Ковельского района. Проводить прославленного летчика в последний путь собрались. не только однополчане, но и окрестные жители. Покрытое июльским загаром лицо Бенделиани выглядело спокойным, будто прилег штурман отдохнуть на часок-другой. Легкий ветерок шевелил черные густые волосы. Казалось, сейчас откроются веки, озорно сверкнут белки горячих кавказских глаз, дрогнут губы, обнажая белозубый рот, и лицо Чичико засияет мужественной улыбкой. Но нет, Кайсарыч был мертв.

Начался траурный митинг. Я смотрел на дорогое мне лицо боевого друга и старался представить, о чем мог думать, вспоминать Чичико в последние секунды жизни. Может быть, вспомнил он тот бой в первые дни войны, о котором говорят сейчас над его могилой ветераны воздушных схваток.

Двадцать юнкерсов направлялись тогда бомбить Киев. Навстречу им поднялась четверка советских истребителей. Машины вели Шишкин, Мельников, Борисов и он, лейтенант Бенделиани. Грозный вид фашистской армады их не смутил. В сердцах летчиков, пламенных советских патриотов, кипела жгучая ненависть к наглому, озверевшему врагу. Четверка истребителей, ведя огонь, на полном газу врезалась в строй воздушных разбойников. Часть юнкерсов шарахнулась в сторону. Строй рассыпался. Несколько бомбардировщиков загорелось. Советские истребители разделились и начали стремительные атаки. За считанные минуты они сбили шесть вражеских машин. Остальные, поспешно освободившись от бомб, в панике повернули восвояси. Налет на Киев был сорван.

А может, Чичико вспомнил бой 21 мая 1942 года, как вспоминает сейчас его боевой друг И. И. Кобылецкий...

Тогда Кобылецкий, Костин, Бугаев и командир группы Бенделиани прикрывали действия наших наземных войск. Гитлеровцы решили нанести по одному из участков фронта мощный бомбовый удар. Бенделиани насчитал двадцать четыре бомбардировщика и истребителя. Двадцать четыре против четырех! Но Чичико такое соотношение не испугало. Дерзкая, ошеломляющая атака в самую гущу строя вражеских бомбардировщиков. Фашистам не до цели, не до прицельной бомбежки. Лишь бы как-нибудь отбиться от дьявольски смелых, цепких атак русских истребителей. Гитлеровцы побросали бомбы на головы своих солдат.

К этому времени опомнились истребители сопровождения. В течение двадцати шести минут они пытались хотя бы отогнать отважную советскую четверку от своих удиравших подопечных, но сами получали удар за ударом.

Задымил, снижаясь, один из хейнкелей. Взорвался в воздухе мессер. Второй, распоротый меткой очередью, врезался в расположение своих войск.

Рассеянная армада врага позорно убралась из района боя на глазах тысяч людей, наблюдавших с земли. За этот бой Бенделиани, Костин, Кобылецкий и Бугаев были награждены орденом Ленина.

Может быть, вспомнил Чичико все свои 400 боевых вылетов и все 72 воздушных боя, в которых лично сбил 12 гитлеровских стервятников и 20 - вместе с однополчанами.

Обо всем мог вспомнить Чичико Кайсарович Бенделиани, когда его самолет лишился управления в нескольких метрах от земли: о солнечной Грузии, о прозрачной горной речке и родном селении Чохатаури на ее берегу, о матери и отце, старом революционере Кайсаре Бенделиани...

Но вероятнее всего, в последние секунды жизни он думал лишь о том, как сделать раненый истребитель послушным, как уберечь ильюшиных от атак вражеских истребителей, как выполнить боевую задачу...