Елена Исаева: Во Содоме, во Гоморре

Ну, допустим, поступает человек более или менее приличный, с семьей, хотя бы с родственниками... Есть полис, нет полиса — все покупают медикаменты сами. Нет ничего. Есть больничная аптека, но в ней в основном закупают медика менты дорогостоящие. Рутинные препараты, которыми мы работаем, они дешевые. Вроде как люди могут купить сами. Потому что источник финансирования жутко скудный. В основном страховая медицина... мы кормимся со страховых кампаний. Должны, верней, кормиться. А получается что? Вот, например, сейчас есть монополист у нас в городе — страховая компания. И областная больница. Там народ поэлитней. И они официально подтверждают на каком-то заседании, что они должны нашей больнице городской определенную сумму, причем немалую. И меняют тарифы на оказание медицинской помощи. То есть таким образом они повышают тарифы на услуги в областной больнице и понижают в нашей. И в результате по новым тарифам они нашей больнице как бы уже ничего и не должны. И все. Тема закрывается. Поэтому, грубо говоря, просто покупать не на что. А вот у меня бомж. У него нет родственника, который бы мог ему чего-то купить. Я могу ему назначить дорогостоящий препарат, допустим, дорогостоящий антибиотик, но, чтобы его назначить, мне нужно иметь основание в истории болезни. То есть я должен теоретически довести его до состояния, когда ему этот препарат понадобится, и уже тогда начать его лечить. Это ужасно. То есть волосы на башке шевелятся.

Или, например, в какой-то момент у нас нечем кормить больных. Их переводят на хлеб и воду. Больные пишут жалобы какие-то, бьются за свои права типа там, полисы есть, лекарства покупаем, вашу мать, еще и не кормите. Значит, изыскиваем внутренние резервы. Покупаем курочку. Но в этот день отрубают все телефоны за неуплату. И больница, которая несет основную экстренную помощь, оказывается без внешней связи — только внутренние телефоны. Представляете?