Дневник библиотекаря Хильдегарт

— Меня зовут Экхард, и я прибыл в вашу обитель из Констанца, - ответил инок. – По дороге меня сморила усталость, и я лёг и уснул, попросив перед этим Господа, чтобы Он направил мою ладью, куда следует, и охранял её в пути от всяческих невзгод и опасностей. Поверьте, братья мои, с таким кормчим я мог спать, сколько угодно, и ни о чём не тревожиться.

Монахи приняли брата Экхарда с большим радушием, потому что давно слышали о нём как о знаменитом проповеднике и чудотворце. Они проводили его к аббату Бернарду и с восторгом рассказали тому о чудесном прибытии нового инока, на что аббат Бернард сказал:

— Любезный брат мой Экхард, я рад приветствовать тебя в нашей обители.

И будь уверен, дорогой мой брат, что если бы ты был моим монахом, то отведел бы у меня сейчас хороших розог. Ибо можно понять человека, который во время кораблекрушения или иного бедствия призывает Господа и полагается во всём на Его помощь, но поистине дерзок и непочтителен тот сын, который заваливается спать, посадив на вёсла своего Небесного Отца.

В ответ на это брат Экхард только улыбнулся, поскольку был уже немало наслышан о вздорном характере здешнего настоятеля и заранее готовился к подобному приёму.

В последующие за этим дни брат Экхард не раз удивлял братьев своей кротостью, рассудительностью и глубоким благочестием. Почти всё своё время он проводил в часовне, преклонив колени перед Святыми Дарами, или у себя в келье, погруженный в молитвенное созерцание перед Распятием, или же в храме на богослужении. Многие из братьев спрашивали его, как ему удаётся достичь столь совершенного просветления, он же только улыбался и говорил в ответ:

— Братья, вы слишком много суетитесь и думаете лишь о себе, о своих грехах и нуждах, вместо того, чтобы думать о Том, Чьё милосердие столь велико, что все наши проступки и все наши заботы тонут в нём, как горсть песка в океане. Вспомните о том, как Марфа пришла к Христу и сказала: Господи! Или тебе нужды нет, что сестра моя одну меня оставила служить? Скажи ей, чтобы помогла мне. Господь же ответил ей: ты заботишься и суетишься о многом, в то время как нужно лишь одно.

И братья уходили от него с радостным и смущённым сердцем, дабы не тревожить его больше в его размышлениях и не мешать его молитвенному единению с Богом.

Прошло две или три недели, и вот однажды брат Экхард явился к аббату Бернарду, и лицо его больше не сияло, как прежде, кротким ангельским светом, а в глазах были растерянность и печаль.

— Отче, - сказал он, - я нуждаюсь в вашей помощи и совете. Ибо вот уже несколько дней как я не слышу моего Господа, не вижу Его духовными очами и не знаю, куда Он скрылся от меня. Не помогают ни молитва, ни ночные бдения, ни размышления над строками Писания. Может быть, вы дадите мне совет, что мне делать, чтобы вновь обрести моего Господа?

— Ну что ж, - ответил аббат Бернард. – Насколько я знаю, в это время Он обычно копает грядки на огороде вместе с твоими братьями. Если ты пойдёшь туда, то наверняка Его там найдёшь.

Брат Экхард слегка зарумянился, поклонился аббату в пояс и тихо вышел из его кельи. Чуть позже, проходя мимо огорода, аббат услышал, как брат Вальтарий наставляет кого-то:

— Ты слишком суетишься, брат, хочешь поспеть сделать несколько дел сразу. А огородное дело, оно ведь такое, оно суеты не любит. Ты печёшься о многом, в то время как требуется лишь одно: не налегать на черенок всем весом, а сосредоточиться на том, чтобы лопата легко входила в землю, не забирая при этом слишком много, но притом и не мало. Что до мозолей, то они причиняют боль и неудобство лишь поначалу, потом же затвердевают и становятся нечувствительными. Впрочем, для первого раза, если хочешь, возьми вот эти рукавицы.

О морлоках

— Как?! Вы не даёте книги на дом? Совсем?… - воскликнула худенькая девушка в обвисшем вязаном свитере и заплакала. Я никогда не видела, чтобы взрослые люди плакали подобным образом. Слёзы брызнули из её глаз сразу, как из резко отвёрнутого крана, и полились по щекам, собираясь в лужицу на подбородке и стекая с него тоненькой струйкой. Сквозь эти слёзы она лепетала что-то о завтрашнем семинаре, о страшном профессоре и о своей неминуемой гибели от его руки. Это было ужасно.

В сером полумраке хранилища я заталкивала ей под свитер нужную книгу, шёпотом наставляя её, как себя вести, чтобы не попасться с поличным на выходе. Она покорно поворачивалась в моих руках, булькала остатками слёз и бормотала что-то невнятное, но трогательное, время от времени нервно оглядываясь по сторонам. В глубине хранилища полутьма сгущалась до жуткой черноты, и оттуда раздавались неясные лязгающие звуки. Собственно, их издавал железный конвейер, катающийся между этажами и развозящий книги, но она этого не знала. Впрочем, возможно, и к лучшему – она и без того была достаточно напугана. Постороннему человеку лучше вообще не видеть это сооружение. Оно скрипит, хрюкает, трясётся и перевозит в своих кабинах отнюдь не только книги. Я своими глазами видела однажды, как там проехала упаковка сосисок. Ими питаются морлоки, которые живут на разных этажах хранилища.