Анатолий Добрынин: Сугубо доверительно [Посол в Вашингтоне при шести президентах США (1962-1986 гг.)]

Наша статс-дама объявляла: „Начнем с супа. Представьте себе, что вам принесли суп — „Вишисуаз" (следовало его описание, как и описание других возможных супов). Затем шла „рыба" и всевозможные „мясные блюда" под разными, подчас непонятными названиями. Это все сопровождалось инструктажем о том, как пользоваться столовыми приборами и как общаться с соседями по столу. Видное место отводилось винам: бургундскому, бордо, рейнскому и нашим советским. Все это символически„наливалось" в настоящие бокалы с соответствующим ритуалом и объяснениями, что и с чем полагалось пить. По ходу обучения этикету мы таким образом „перепробовали" самые разноообразные деликатесы, заморские фрукты, а также широкий набор десертных блюд.

Нечего и говорить, что после каждого такого урока наш молодой аппетит разгорался не на шутку, особенно на фоне нашего полуголодного военного продовольственного пайка.

После двух лет учебы в Дипшколе в 1946 году состоялись выпускные экзамены. Председателем экзаменационной комиссии был М.Литвинов (в ту пору заместитель министра). Он очень любил задавать выпускникам вопросы на английском языке. Знал он его хорошо, но произношение было ужасное, и бедные студенты, не так еще основательно освоившие язык всего за два года учебы, терялись, да еще перед таким знаменитым дипломатом-экзаменатором. Выручали нас наши преподаватели из школы, которые, подбадривая и подсказывая, „переводили" его вопросы на более понятный нам по школьным программам английский язык. Впрочем, М.Литвинов делал вид, что не замечал этих уловок наших преподавателей и довольно щедро ставил нам неплохие отметки, приговаривая, что практическая работа за рубежом „всему вас научит". Короче, давал нам доброе напутствие.

Всех, окончивших Дипшколу, приказом министра иностранных дел Молотова зачислили в разные отделы МИД СССР. Меня единственного неожиданно оставили еще на год при ВДШ. А произошло это вот почему.

На выпускном вечере у меня (я был старостой курса) произошел дружеский спор с директором ВДШ проф. Хвостовым. Он был известным специалистом по истории международных отношений. Человек весьма порядочный, но педант и сухарь. На прощальном вечере, под влиянием вина, он немного „расслабился" и непринужденно беседовал с выпускниками. Кто-то затронул вопрос о том, какая профессия труднее: историка или инженера. Мнения разделились. Немного разгоряченный после хорошего выпускного ужина, я с директором школы оказался на разных полюсах. Я прибег, как мне казалось, к весомому аргументу, заявив, что если бы мне представилась возможность, то я за год смог бы, хотя по профессии я инженер, написать и защитить диссертацию на звание кандидата исторических наук, но никакой историк за год не защитит диссертацию на инженерную тему. Поднялся шум, гвалт. Впрочем, об этом эпизоде все быстро забыли, в том числе и я, не придав этому спору никакого значения.

Через неделю вывесили приказ министра — о распределении всех выпускников по отделам МИД. Меня же оставили на год при школе. Я оторопел. Забыв о нашем споре, я побежал к Хвостову. Хитро улыбнувшись, он сказал, что лишь передал Молотову мое „пожелание" остаться на год при ВДШ для написания и защиты диссертации и что он поддержал это пожелание. Молотов в порядке исключения с этим согласился. Отступать мне было некуда.

Так мне пришлось еще 10 месяцев оставаться при ВДШ и писать диссертацию. За основу я взял свой дипломный проект „Дальневосточная политика США в период русско-японской войны" и успешно защитил диссертацию.

Эта работа через год была издана в виде отдельной книги, но под псевдонимом Добров, ибо — как мне пояснили тогда — работники МИД „не могут печататься под своей фамилией". Это дало мне возможность через несколько лет параллельно с основной работой в МИД преподавать историю внешней политики США в Институте международных отношений, получить звание доцента.

После защиты диссертации меня назначили на работу в МИД в качестве помощника заведующего Учебным отделом, поскольку у меня была теперь ученая степень. Отдел был далек от практической дипломатической деятельности, поскольку занимался организационной и учебно-методической работой по руководству двумя учебными заведениями министерства: ВДШ и МГИМО.

Я буквально погряз в разработке всяких инструкций и методических пособий и просто возненавидел эту работу, мечтая вырваться на оперативный простор". Вот как обернулся невинный спор с директором ВДШ насчет диссертации.