Елена Усиевич - Ванда Василевская

Братская могила русских солдат, пожалуй, острее всего заставила меня почувствовать ужас войны».

Мысли и настроения, зародившиеся еще в отроческие годы, впоследствии развились в убеждения и были выражены Василевской в ее произведениях.

В конце 1917 года вернулись из «легионов» родители Василевской и забрали «одичавшую», говорившую на крестьянское диалекте двенадцатилетнюю девочку в город, чтобы дать ей образование. В Кракове она поступила в гимназию.

В 1918 году возникло независимое польское государство. Это могло осуществиться лишь благодаря Великой Октябрьской социалистической революции, происшедшей в России, благодаря провозглашенному советским правительством праву наций на самоопределение. Освобождение поляков от национального гнета, прекращение вековой распри, установление прочной дружбы между русским и польским народами отвечало интересам польских народных масс, интересам всемирной борьбы за социализм, которую возглавила советская страна. Однако кайзеровская Германия, оккупировавшая в то время почти все польские города и области, сразу же попыталась подчинить себе вновь возникшее польское государство и превратить его независимость в чисто номинальную. Немецким захватчикам всячески помогали в этом закабалении Польши польские «национальные» политики из буржуазно-помещичьей верхушки, соединявшие шовинистическую ненависть к революционному русскому народу с космополитическим угодничеством перед любой империалистической державой.

Германо-австрийская авантюра сорвалась. Под влиянием русской революции в германской и австрийской армиях и тылах поднялось революционное и антивоенное движение, покончившее с монархиями Гогенцоллернов и Габсбургов.

Для Польши, освобожденной от оккупации, вновь сложились чрезвычайно благоприятные условия: она могла стать подлинно демократическим и независимым государством. Во многих местах Польши возникли советы рабочих депутатов, они начали контролировать производство, все настойчивее выдвигая социалистические требования, и выражали желание, чтобы Польша завязала тесные дружественные отношения с Советской Россией. Все решительнее выступали против пережитков феодализма польские крестьяне, тяготевшие к союзу с рабочим классом. Коренная демократизация Польши стала в порядок дня.

Но польские националисты стремились помешать демократизации страны любой ценой. Обманув народ, они удержали власть в руках буржуазии. Чтобы упрочить ее господство, они втянули Польшу в игру международных империалистических интересов, козыряя в этой игре своей враждой к Советской республике, своей готовностью исполнить любую роль в экономической, политической и военной агрессии против советского народа.

Такая позиция по отношению к великому демократическому соседу повела польское государство к потере самостоятельности. Польша оказалась пешкой в руках империалистических держав. Принадлежность к лагерю реакции в международных делах означала полную ликвидацию первоначальных зачатков демократии внутри страны. В Польше, несмотря на сопротивление демократических элементов, нарастала реакция.

В первый период (1918–1919) имущие классы Польши, испуганные русской революцией, шли на некоторые уступки народу. Однако, используя политическую незрелость масс, опираясь на предательство правых «социалистов» и лжекрестьянской партии, руководимой кулаками, буржуазия и помещики вскоре начали контрнаступление. Из года в год они усиливали полицейские репрессии. В тридцатые годы установилась фашизированная система «санации» («оздоровления»), проводимая военно-диктаторской кликой «главы государства» Пилсудского и «полковничьим правительством» его преемника Рыдз-Смиглы.

Еще в деревне Ванда Василевская видела, что есть поляки и поляки, что между ними существуют глубокие различия и столь же глубокие противоречия. Жизнь в Кракове все больше подтверждала истинность этих первых наблюдений.

С годами Василевская убедилась, что так называемая «независимость» ничего существенного в Польше не изменила. По-прежнему рабочие изнывали от непосильного труда на фабрикантов, по-прежнему крестьяне работали не на своих, а на помещичьих полях. По-прежнему в стране царили гнет и произвол, и по-прежнему жандармы бросали в тюрьмы сотни и тысячи лучших людей из народа. После «освобождения» уже нельзя было скрыть, что это делают польские помещики, польские фабриканты; вся разница была в том, что их теперь защищали не чужеземные, а польские жандармы. Но это означало, что гнет и унижение, голод и страдания трудящихся нельзя было объяснить одним лишь «господством чужеземных захватчиков».