Юлий Оганисьян - Абд-аль-Кадир

Жандармы явились в Алжир. Стихийно начавшееся в мае 1945 года восстание было потоплено в крови. Но история не повторяется. 1 ноября 1954 года началась народная война за независимость. Ее цели были просто и ясно изложены в одной из листовок Фронта национального освобождения, возглавившего борьбу:

«Мы взялись за оружие, чтобы вернуть Алжиру свободу и независимость».

«Мы алжирцы, и мы желаем ими остаться, потому что мы гордимся нашей национальностью».

Война длилась почти восемь лет. В Алжир была направлена 800-тысячная армия. Она истребила более миллиона алжирцев в этой войне. Но алжирский народ был теперь не одинок в своей борьбе за свободу. На его стороне выступили страны социализма и прогрессивные силы всего мира. Мощное движение за независимость Алжира развернула в метрополии Коммунистическая партия Франции. Она распространила миллионы листовок и брошюр, провела тысячи забастовок и демонстраций в защиту Алжира.

Французское правительство было вынуждено признать право алжирского народа на самоопределение. 1 июля 1962 года 99 процентов алжирских избирателей, включая европейцев, проголосовали за независимость Алжира. 26 сентября Алжир был провозглашен Народной демократической республикой.

И в войне за независимость и в последовавшие за ней годы мирного созидания образ Абд-аль-Кадира жил в памяти народа, вдохновляя его на борьбу и содействуя росту его национального сознания. В начале XX века старший сын эмира Мухаммед ибн Абд-аль-Кадир писал в книге о своем отце: «Он заслуживает, чтобы был подсчитан золотой песок его дел, произведен учет фактам его жизни, годам его и славе». Посев, сделанный некогда эмиром, дал всходы. Его жизнь, деятельность, литературное творчество стали неотъемлемой частью алжирской истории и культуры. В январе 1968 года алжирский еженедельник «Революсьон африкэн», оценивая историческое значение Абд-аль-Кадира, писал: «Наследие эмира Абд-аль-Кадира, славного героя нашего прошлого, охватывает самые различные области культуры — от военного искусства и исторической науки до поэзии и философии». Усваивая и развивая это наследие, алжирцы обогащают свою культуру и укрепляют свою независимость.

Такова историческая судьба Абд-аль-Кадира, слитая с судьбой народа и продолжающая полет в бессмертие. Она обрела независимое от воли эмира существование еще задолго до завершения его жизненного пути, поэтому и представлена здесь в отвлечении от его жизнеописания, главным предметом которого остается его личный удел, слагающийся из прижизненных поступков и помыслов нашего героя и имеющий свой естественный конец.

Этот удел Абд-аль-Кадир наметил себе еще во французской тюрьме. Постижение учения пророка, занятия науками и поэзией — вот то, что призвано определить жизненный путь эмира после освобождения. Ничто теперь не мешает ему ступить на этот путь. С него снята миссия религиозного вождя — «так было угодно Аллаху», — и отныне он волен избирать для себя тот удел, к которому тяготеет его личность. Ислам не запрещает такой выбор: «Всякий поступает по своему подобию…» (17: 86). Но нет ли тут противоречия с теми установками корана, которые наотрез отказывают человеку в свободе выбора своего жизненного пути? Для неверующих, конечно, есть. Для правоверных сам вопрос не имеет смысла: «Разве ж они не размыслят о Коране? Ведь если бы он был не от Аллаха, то они нашли бы там много противоречий» (4:84).

Итак, когда в январе 1853 года Абд-аль-Кадир прибыл в Константинополь, он твердо знал, чему будет посвящена его дальнейшая жизнь. Для осуществления его стремлений требовалось теперь немногое: личная независимость, мир, покой.

В Константинополе эмира принимают с должным почтением — как воитель за ислам он прославился по всему мусульманскому Востоку, — но довольно холодно: еще со времен османского завоевания арабских стран турки относятся к арабам свысока. Поэтому Абд-аль-Кадир отказывается от пенсиона, предложенного ему турецкими властями, и предпочитает воспользоваться ежегодной пенсией в 100 тысяч франков, предоставленной ему Францией. На эти деньги он может содержать свою многочисленную семью и несколько десятков алжирских изгнанников, которые последовали за ним. Небольшой доход дает ему ферма, которую он купил в окрестностях Бруссы.

Абд-аль-Кадир ведет спокойную и размеренную жизнь ученого и отца семейства. Молитвы, чтение, работа над рукописями, воспитание детей, ежедневный труд на ферме заполняют все его время. Он воздерживается от общения с турецкими властями и держится в стороне от местных жителей.