Федот Бега - Петровский

1946 г.

Энрико — руководитель итальянской юношеской делегации».

«Без революции не было бы России. Без России не было бы свободы во всем мире.

Греческая делегация ЭАМ (13 подписей)».

«Я здесь увидел историю русской революции в картинах и документах. Этот рассказ все всегда будут слушать с глубочайшим интересом, потому что эта революция оказала влияние на все человечество. Увидеть все собранное в этом музее является для меня источником огромного вдохновения.

Сеид Саджат Захар, индийский писатель

5/VIII 1957 года».

«Когда мы вернемся в Испанию, мы расскажем обо всем, что видели в этом прекрасном Музее.

Испанские дети, детдом № 3 (в Тарасовке), ученики 6 кл. (15 подписей). 1946 г.».

«Мы считаем привилегией, что имеем возможность посетить Музей Революции в 40-ю годовщину Революции 1905 года и познакомиться с великой и героической историей советского народа. Выставка представляет живое изображение Революции и установление Советского Союза. Мы имели честь познакомиться с г-ном Г. Петровским, который был членом Первого Советского Правительства…

Американская делегация молодежи: Дорис Сеак, Елизавета С. Гроу, Молли, Джозеф, Ходсон, Лорри Дэй и другие».

В последние годы жизни Григорий Иванович уже не был одиноким вдовцом. Его женой стала Александра Михайловна Першина, сотрудница научной библиотеки имени Горького. Муж ее ушел в сорок первом добровольцем на фронт и геройски погиб спустя год. На руках Александры Михайловны остались двое малолетних сыновей — Евгений и Владимир. Григорий Иванович вновь обрел дружную семью.

В Музее Революции Петровский работал до самых последних дней жизни. Он не хотел уходить только на пенсию, понимая, что не усидит дома без дела.

Но главное было даже не в личном его характере и не в житейской привычке ходить на работу. Главное заключалось в тех глубочайших переменах, которые происходили в партии и стране после смерти Сталина.

Петровский участвовал в качестве гостя в работе исторического XX съезда партии. Он всем сердцем и умом большевика-ленинца разделял исторические решения съезда, разоблачившего культ личности Сталина, сурово осудившего связанные с культом грубые нарушения революционной законности. Он был рад и горд за свою партию, которая смело и решительно отбросила прочь укоренившиеся в период сталинского произвола антипартийные методы в руководстве государством, нанесшем народу, партии, стране столь тяжелые раны.

В дни работы XX съезда партии семидесятипятилетний Петровский словно помолодел, сбросил с плеч лет двадцать — тех самых тяжелых и горьких лет культа личности, которые пережил народ и лично он сам. Приходя по вечерам домой после очередных заседаний съезда, Григорий Иванович рассказывал близким товарищам коммунистам о фактах ужасного произвола и незаконных репрессиях, вскрытых в докладе Первого секретаря ЦК партии Никиты Сергеевича Хрущева. Он рассказывал об этом медленно, с горечью и гневом. Вспоминал погибших близких людей — старых большевиков, сына Петра. Очень жалел, что Доминика Федотовна не дожила до нынешних дней, восстановивших справедливость и честное имя их сына.

Тепло говорил Петровский о Никите Сергеевиче Хрущеве, бывшем рабочем Донбасса, который рос как партийный и государственный деятель на глазах у Григория Ивановича в то же время, когда он работал на Украине. Сам в прошлом пролетарий, Петровский с гордостью утверждал, что именно рабочая пролетарская закалка помогла Хрущеву найти в себе силы мужественно и непреклонно повести борьбу против культа «вождя», за возрождение ленинских заветов и принципов в партии и государственном управлении.

Когда по инициативе Н. С. Хрущева ЦК партии начал массовый пересмотр фальшивых, сфабрикованных Ежовым, Берия и их подручными политических дел и реабилитацию невинно осужденных людей, Петровский помог восстановить доброе имя многих напрасно пострадавших.

С. И. Гопнер, давнишний товарищ Петровского, рассказывала, что в эту пору она, Гопнер, снова увидела Петровского прежним, каким знала в былые годы, — темпераментным, страстным, деятельным. Он, по словам Гопнер, не только брал под защиту всех, кого считал невиновным, но ободрял и морально поддерживал членов их семей.

Сотрудники Музея Революции вспоминают, как однажды в музей пришла плохо одетая, изможденная старушка и спросила Петровского. Когда посетительницу привели к нему, Григорий Иванович не сразу узнал ее. А когда вгляделся в ее лицо, обнял и расцеловал женщину. Это была старая большевичка Дальняя, прозванная в партийном подполье «Соня-табачница», — она работала в молодости на махорочной фабрике в Кременчуге. В те давние дореволюционные годы Дальняя была огневым большевистским агитатором. Когда проходили выборы в IV думу, она ездила по поручению партии по всему Донбассу и агитировала за избрание депутатом от рабочей курии Григория Ивановича Петровского.