Виктор Петелин - Михаил Шолохов в воспоминаниях, дневниках, письмах и статьях современников. Книга 2. 1941–1984 гг.

На меня, как на датчанина, равно производят большое впечатление необъятные просторы донских степей, величие прославленной реки, большое строительство, которое здесь ведется.

Имя Шолохова хорошо известно в Дании, – продолжал Отто Линдхардт. – Его «Тихий Дон» и «Поднятая целина», переведенные на датский язык, во многом способствовали пониманию в моей стране тех коренных изменений, которые произошли в России за последние 40 с лишним лет.

В станице Вешенской, куда привела нас служебная необходимость, мы чувствовали себя не так, как в любом другом районе нашей области. И неудивительно. Ведь в этой станице живет человек, значение которого для нашей, да и для мировой литературы трудно переоценить. Естественно, что нам очень захотелось повидать Шолохова… Так просто – навестить, поговорить, даже (будем откровенны) просто посмотреть на знаменитого человека.

Кроме того, такое по-человечески понятное желание подкреплялось еще и некоторыми деловыми соображениями.

Дело в том, что наш проектный институт «Гипросельхозстрой» разрабатывает для Вешенского района перспективу развития сельского хозяйства и промышленности к схеме районной планировки. Работа эта проводится в соответствии с постановлением партии.

В станицу Вешенскую мы приехали согласовать нашу рабочую гипотезу с руководителями района. Зная, что Михаил Александрович живо интересуется делами своих земляков, мы решили повидаться с ним, рассказать ему о наших предварительных расчетах, посоветоваться.

Чего греха таить! Перед свиданием, на которое Михаил Александрович охотно дал свое согласие, мы испытывали чувство неуверенности и даже известную робость. Кто знает, как посмотрит Шолохов на наши расчеты?

Но уже на пороге его гостеприимного дома вся наша неловкость рассеялась как дым. Михаил Александрович встретил нас радушно, приветливо, ласково. С большим вниманием выслушал, поинтересовался отдельными деталями расчетов, высказал несколько весьма дельных замечаний и пожеланий. Он полностью согласился с тем, что схема районной планировки – категория больше экономическая, чем архитектурно-строительная, и что архитекторы должны вступить «в свои права», когда будет сделан проект по районной планировке.

Словом, Михаил Александрович немало удивил нас своим широким кругозором, познаниями в области экономики и расположил к себе так, что, право, не хотелось покидать его уютного кабинета, не хотелось прерывать разговор со столь приятным собеседником. Но надо было уходить…

Михаил Александрович сердечно поблагодарил нас за то, что мы посетили его и рассказали ему о своей работе.

Надолго, очень надолго останется в нашей памяти встреча с этим замечательным человеком.

Вчера в Лондон прибыл советский писатель М.А. Шолохов с семьей. Шолохов проведет в Англии десять дней и совершит поездку по стране.

Париж, 13 (ТАСС). В Париж прибыл из Италии советский писатель М.А. Шолохов, совершающий с семьей туристическую поездку по странам Европы. Во время пребывания во Франции М.А. Шолохов посетит ряд районов страны.

Из рукописного «Журнала молодых»

Любимого человека стесняешься, особенно в первые минуты встречи, когда не установился еще язык общения, без которого невозможна сердечная беседа.

При встречах с крупными писателями мы обычно слушали, что они нам рассказывали о своей работе, а потом задавали вопросы.

Но Михаил Александрович Шолохов, видимо, не любитель рассказывать о себе, попросил нас:

– Спрашивайте.

И добавил с улыбкой:

– Явился на суд общества. За вами – надежда и младость, за мной – опыт. Поговорим.

Букву «г» он произнес по-южному мягко и сейчас же извинился, добавляя:

– Я не маэстро, пришел не учить…

Сел и стал ждать. Потом сказал:

– Шел на встречу с внутренним душевным трепетом.

И пошутил:

– Попа ждали-ждали, а хлебца не нашлось.

Очень трудно завязать беседу, надо прямо сказать, необычную.

Он встал, вышел на трибуну и прочитал главу из «Поднятой целины»: вот так, дескать, я пишу.

Читал он тихо, голос его, мягкий и сипловатый, казалось, нельзя было услышать дальше третьего ряда, но он был слышен всем и даже тогда, когда переходил на шепот и когда слова угадывались только по движению губ и по плавным, но выразительным жестам правой руки.