Виктор Петелин - Михаил Шолохов в воспоминаниях, дневниках, письмах и статьях современников. Книга 2. 1941–1984 гг.

– И все-таки, – выслушав мой рассказ о пленуме, сказали мои друзья-районщики, – неужели у вас не было никаких споров, конфликтов. Ведь Шолохов с характером.

Характера Михаилу Александровичу было действительно не занимать. Да и не прожить бы без него в нелегкой юности, в борьбе за «Тихий Дон», «Поднятую целину», за их публикации. Факты известные, о них достаточно писали литературоведы. Я сказал своим друзьям, что работать мне рядом с Шолоховым было и трудно, и легко. Трудно потому, что я в его присутствии всегда ощущал ту партийную ответственность, которая была на меня возложена как на секретаря Шолоховского райкома. А легко потому, что рядом был мудрый советчик, душевный наставник, я постоянно чувствовал его дружеское плечо и мог опереться на него. Ну а споры, конечно, были, как и некоторые размолвки. Спорили, случалось, до седьмого пота. Сердились друг на друга. Но все это по работе, по большому счету – хотя бы из-за строительства санатория.

Идея создания его возникла, когда под станицей начала работать Каменская геологоразведочная экспедиция. Что они искали – их дело. Но как-то осенью пришел ко мне в кабинет оттуда мастер буровой установки и поставил на стол два пузырька с водой. Я вопросительно посмотрел на него.

Он сказал:

– Мы натолкнулись на воду, которая пошла из скважины, и там, где протекала она, трава и деревья на глазах погибли. Может, заинтересуетесь?

Вначале я подумал: хорош подарочек. Но на всякий случай пригласил главного врача нашей райбольницы Владимира Трофимовича Карнаушенко. Владимир Трофимович предложил отправить пробы воды из скважины в Пятигорский научно-исследовательский институт курортологии и физиотерапии.

Послали и очень быстро получили неожиданную радостную весть. Вешенская вода является лечебной купальной водой. Аналогами ее могут служить воды прибалтийского курорта Паланги, «Белой горки» в Воронежской области, известные воды Солигач-Кострома и некоторых источников Старой Руссы. При соответствующем разбавлении эта вода могла быть использована и для питьевого лечения. Внушительным был список заболеваний, которые можно было лечить с ее помощью.

Решение было тоже быстрым. Первое: организовать ванны при райбольнице. Второе: ходатайствовать об открытии санатория. Позвонили в ВЦСПС. Оттуда прислали специальную комиссию с четырьмя профессорами. Комиссия признала во всем подходящим местом для строительства санатория. Из Москвы телеграфировали: шлите своего представителя для оформления проектной документации.

На этом этапе решил я проинформировать Шолохова, думал обрадовать. Говорил обо всем с подъемом. Но он явно наших восторгов не разделил. Пыхнув папиросой, спросил:

– А зачем это нужно, да еще в Вешенской? Ты представляешь, что это такое?

– Очень хорошо представляю.

– Я категорически против строительства санатория. Ты бы, комиссар, лучше подумал о тубдиспансере в нашем хвойном лесу.

Помолчав, Шолохов обронил обидное по поводу желания некоторых увидеть в Вешках красоток-курортниц. Я стал излагать свои аргументы. Их было немало, и достаточно убедительных, как мне казалось. В станице проживало более семи тысяч человек. Лесхоз, рыбколхоз и несколько учреждений не могли дать всем работу. А круглогодичный санаторий на 500 мест мог бы помочь трудоустроить многих. Он бы стал и местом сбыта овощей, фруктов, бахчевых культур, некоторой животноводческой продукции, которую нелегко было возить почти за 140 километров до Миллерова. Это заставило бы хозяйства лучше и качественнее заниматься производством фруктов и овощей, обратить внимание на производство молочной продукции. Появление санатория потребовало бы капитального улучшения дорог, строительства аэродрома, речного порта, положительно отразилось бы на развитии культуры, туристской и экскурсионной работы…

Шолохов умел слушать доводы, но не так легко отказывался от своего первоначального мнения. В таких случаях надо было уметь ждать…

Был еще такой случай. Директор Вешенского мехлесхоза Кобылецкий за пьянку, учиненный среди ночи дебош за метеостанции был освобожден от должности и исключен из партии. Бюро райкома партии не приняло как смягчающие обстоятельства былые заслуги. А его собутыльники, подхалимы и угодники стали на это упирать: оступился, дескать, случайно человек. Написав апелляцию, стали они собирать подписи рабочих лесхоза. Кого уговаривали, кому угрожали, правдами и неправдами набрали человек двадцать ходатаев. Но пошли не в райком, а добились приема у Шолохова. Михаил Александрович выслушал их и пригласил меня. Показалось мне, что он тоже посчитал наши меры слишком крутыми. Не случайно же он задал вопрос: