Петр Игнатов - Записки партизана

Неожиданно справа ударили сразу два пулемета. Они били длинными очередями по горке, срезая пулями пушистые метелки трав. Застонал первый раненый: ему пробило плечо. Пули свистели над самой головой. Еще на несколько миллиметров опустит пулеметчик ствол и, как ножом, срежет партизанскую цепь.

— Геня, бери троих — и к пулеметам! — приказал Евгений.

Мальчик отполз в сторону. За ним цепочкой ползли двое его одноклассников и третий — Виталий. Они нырнули в низкие кусты шиповника. Колючие шипы вонзались в тело, рвали одежду, мешали ползти. Острые камни сменили шиповник, потом начались какие-то непролазные кусты и, наконец, густая трава.

А пулеметы продолжали бить по горке. Ребята спешили.

До вражеских пулеметов оставалось шагов тридцать, когда они дружно вскочили и бросили гранаты. Четыре взрыва слились в один. Пулеметы замерли.

Ребята быстро отползали. Наперерез им уже бежала группа немецких автоматчиков. Но тут снова ожила горка: массированным огнем Евгений прикрывал отход смельчаков…

Наступал вечер. Догорала заря. Плавились в лучах вечернего солнца стволы сосен. Стояла тишина. Но немцы были здесь, рядом. Широкой подковой залегли они вокруг лесной поляны и прижали партизан к горам.

— Только человек, хорошо знающий кавказские предгорья, мог подсказать им этот план, — прошептал Евгению Иван Тихонович.

Партизаны были истомлены тяжелым переходом. У них не осталось сил карабкаться по козьим тропкам, по этому дикому нагромождению скал и ущелий. Немцы отрезали партизан от единственной удобной дороги по склону горного кряжа и преградили им доступ к реке.

Разведчики были в мешке. И выхода из этого мешка найти не могли…

Третьи сутки лежали они без воды.

Все так же в мареве стояли далекие хутора. Пела река под горой. И от этого тихого журчания путались мысли и еще мучительнее, еще острее жгла жажда. Казалось, только несколько капель воды, и тело снова станет сильным и можно будет уйти из этой страшной западни.

Но воды не было; два раза пытались смельчаки спускаться к реке: пулеметные очереди накрывали их у самых кустов. И, как проклятие, стояли лунные и светлые ночи.

Люди недвижно лежали под соснами и слушали, как поет внизу река…

Утром Евгений нашел в дупле старой лиственницы лужицу затхлой, темно-коричневой воды. Он намочил в ней платок и дал раненым несколько капель. Вода пахла гнилью, но раненые ловили каждую каплю.

Люди лежали недвижно и смотрели, как ползут по синему небу легкие белые облака. Хотя бы дождь, маленький короткий дождь… Но дождя не было.

Пересохло горло. Даже шепотом сказанное слово вызывало острую, режущую боль. Мутился рассудок. Некоторые начали бредить. А река все пела и пела…

— Иду, Евгений Петрович. Лучше от пули умереть, чем так мучиться…

Иван Тихонович надел на пояс несколько фляжек.

— Я возьму с собой Николая — мы с ним вместе лет десять на кабанов ходили. Авось…

Расчет у Ивана Тихоновича был простой: после полудня, отобедав, немцы, разморенные едой и солнцем, едва ли станут зорко охранять подступы к реке.

С края поляны Евгений видел, как ползли к воде охотники. Они достигли уже середины пути. Оставалось каких-нибудь сто метров до кустов у реки.

Люди на поляне замерли. Ждали, нервничали.

— Евгений Петрович, как?

— Ползут, ползут…

С Николаем случилась какая-то заминка… Иван Тихонович возвращается… Минуту, две он лежит рядом с Николаем… Потом уползает один… Николай остался: выбился из сил… Или, может быть, у них родился новый план…

— Ну, как наши?

— Скоро будет вода.

— Скорее бы…

Иван Тихонович исчез в кустах у реки. Сейчас он набирает воду…

Но снова раздалась автоматная очередь. Трое немцев выскочили из густой травы и побежали туда, где скрылся в кустах Иван Тихонович.

Евгений вскинул винтовку, и передний немец упал. Но тотчас же по горке начали бить пулеметы.

Евгений прижался к земле. Жужжали пули, не давали поднять голову. В короткий перерыв между двумя очередями донеслись глухая возня у реки, голоса и крики.

Когда пулеметы наконец смолкли и Евгений смог поднять голову, он увидел охотников уже вдали. Николай еле передвигал ноги. Немцы подгоняли его прикладом. Он упал. Потом снова поднялся и, хромая, побрел по лугу вслед за Иваном Тихоновичем… Прощайте, боевые друзья…

Евгений возвратился к своим. Его ни о чем не спросили: прочли все в его глазах…

Спустился вечер. Над рекой поднялся туман.