Борис Мутовин - Через все испытания

Аксенов же, наоборот, был медлителен и в движениях, и в разговоре, и в принятии решений. К товарищам, к подчиненным, независимо от их возраста, он обращался только на "вы", был предупредителен, внимателен. Любое, даже неожиданное событие воспринимал спокойно, будто давно знал о нем.

Политработника любили. И выражали эту любовь бойцы и командиры по-разному: делились с ним самым сокровенным, обращались за советом, старались сделать для него что-либо приятное.

- Не хотите ли пройтись по поселку? - спросил я у Хороленко и Аксенова. Оба охотно согласились.

Мы шли по изрытой бомбами и снарядами улице мимо разрушенных домов, иногда останавливались возле чудом уцелевших. Казалось бы, за годы войны видели всякое и уже можно было привыкнуть к подобным картинам, но сердце все равно обливалось кровью: сколько горя, сколько утрат!

Не заметили, как к нам подошла группа людей: старики, старухи, девушки. Пока мы разговаривали с ними, подходили все новые и новые группы. Народу собралось много. Состоялся незапланированный митинг, на котором мы от имени воинов дивизии поклялись бить фашистов, пока руки могут держать оружие, отомстить фашистам за горе и беды, которые они принесли на нашу землю.

Вернулись в штаб. Долго беседовали. Хороленко и Аксенов никак не хотели меня отпускать, все уговаривали попить чаю, но я отказался: надо было возвращаться в штаб дивизии, а по пути побывать и в других полках. Не знал я в те минуты, что вижу Аксенова в последний раз. Вечером того же дня при форсировании реки. Уда погиб этот замечательный человек, опытный политработник. Погиб и пропагандист полка лейтенант Андрей Березовский. Их вместе похоронили с воинскими почестями в сквере рабочего городка Харьковского тракторного (ныне там установлен памятник).

В этом бою тяжелое ранение получил и Денис Семенович Хороленко. Перед отправкой его в госпиталь я приехал в медсанбат. Несколько минут сидел возле его койки. Вспомнил путь, пройденный с этим человеком, которого любил искренне и глубоко. Много самых различных боевых эпизодов было связано с его именем. Один из них произошел в боях под Харьковом.

Когда с наблюдательного пункта командира дивизии уже видны были окраины города, разрушенные корпуса тракторного завода, вдруг произошла заминка: батальоны 225-го гвардейского полка, контратакованные при поддержке авиации пехотой и танками противника, залегли, продвижение их остановилось. Тут же последовал телефонный звонок командующего 7-й гвардейской армией генерала М. С. Шумилова командиру дивизии генералу А. В. Скворцову.

- Что там произошло? - строго спросил Шумилов. - Немедленно поднять в атаку полк, разгромить контратакующего противника и ворваться на территорию завода. Через тридцать минут будет дан залп реактивных снарядов по врагу перед боевыми порядками полка. Еще раз напомните бойцам, офицерам и лично майору Хороленко, что они находятся на одном из главных участков наступления и от их успеха зависит выполнение приказа.

Посмотрев на Скворцова, я сел в свою зелененькую эмку, поехал в 225-й полк. Меня встретил начальник штаба полка гвардии майор П. А. Плашков.

- Где майор Хороленко? - опрашиваю у него.

- В боевых порядках батальонов, - ответил майор. - Вон там, в кустарнике. Приказ командующего и командира дивизии я ему передал. Политработники полка и офицеры штаба все в подразделениях, доводят до бойцов и офицеров требования приказа.

Мы въехали в заросли кустарника, скрытые от противника небольшой высоткой, и я пошел на наблюдательный пункт командира полка. Видно все, как на ладони. Местность ровная. До противника не более 300 метров. На ничейной полосе - подбитые немецкие танки. В одном из них устроились наши разведчики и артиллерийский наблюдатель - корректировщик огня.

- А танк-то целехонький, - улыбнулся Хороленко, - и снаряды есть. Но хлопцы не знают, как его завести. А жаль. Можно было бы использовать по назначению.

Водитель моей машины Максим Скоров и адъютант Вадим Дзеульский услышали этот разговор и сразу же попросили разрешения пробраться к танку.

- Я же механик-водитель, - напомнил Скоров. - А Вадим артиллерист.

Получив согласие, они ползком добрались до танка. И вот машина ожила, пошла на боевые порядки фашистов. Те не открывали по ней огонь, приняв за свою. Но когда танк начал давить пехоту, пулеметные точки и бить прямой наводкой по пушкам и танкам, фашисты всполошились, поняли, в чем дело, подбили машину.