Жан-Пьер Неродо - Август

Август поставил своей целью возродить Древний Рим, вернуть ему утраченную добродетель и оживить обряды предков, когда-то спаявшие римлян в единый народ. Именно эту идею он положил в основу своей политики, но для него она имела еще и немалое личное значение. Такие пороки, как любовь к роскоши и безнравственность, в основном охватили Рим, тогда как остальная часть Италии еще сохраняла верность традициям, а населявшие ее «буржуа» отнюдь не разделяли владевшей римской аристократией страсти к излишествам. Но ведь и сам Август, как мы знаем, происходил из провинциальной, зажиточной, но отнюдь не аристократической семьи. Мы видели, с какой решимостью он поставил собственный дом на патриархальную ногу, требуя от жены и дочери своими руками ткать материю для его тоги. Мы убедились в простоте его вкусов, постоянство которых, демонстрируемое на протяжении всей жизни, доказывает, что в данном случае он, скорее всего, вел себя искренне, а не ломал комедию.

Собственные склонности и политические устремления подвигли его на попытку восстановить патриархальную мораль, основы которой он заложил в 18 году с помощью законов о браке и супружеской измене, и религию предков, которую он начал защищать еще раньше, в 31 году, объявив войну Клеопатре. Революционер, окончательно «добивший» республику, он открыто провозгласил восстановление ценностей этой самой республики. Этот кажущийся парадокс на самом деле служит свидетельством его политического таланта, поскольку взятый им курс, полностью отвечавший, напомним, его личным убеждениям, доказал свою бесспорную эффективность. И действительно, он нуждался в ценностях прошлого, чтобы на их фундаменте установить новый порядок. Современники прекрасно понимали его устремления, не видя в них ни малейших противоречий, хотя далеко не все поддерживали его. Особенное недовольство проявляла молодежь, не пережившая на личном опыте ужасов гражданской войны, а потому отнюдь не настроенная мириться с чем угодно, лишь бы избежать ее повторения.

Мы не станем здесь подробно останавливаться на укреплении религиозных институтов, сыгравшем такую значительную роль в обожествлении Августа. Огромное число восстановленных им храмов и извлеченных из забвения священных обрядов говорит лишь о том, что главные инициаторы гражданских войн, продолжавшие традиционно искать покровительства богов, почти совсем не уделяли внимания официальной религии. Мы уже показали, с каким мастерством Август проводил религиозную политику, что позволило ему не только заслужить репутацию правителя, озабоченного реставрацией ценностей прошлого, но и заложить основу своего посмертного обожествления.

Точно так же вел себя Август и по отношению к официальным институтам: при внешнем к ним уважении он лишил их существование всякого смысла. Он старался поднять престиж сената и оказывал сенаторам внешние признаки почтительности. Так, по его инициативе каждые полгода путем жеребьевки набирались специальные сенаторские комиции, с которыми он консультировался по некоторым вопросам внешней и внутренней политики, прежде чем вынести их на обсуждение всего сената. Тем не менее формированием сената занимался он сам, он же не раз проводил в рядах сенаторов «чистки». Во время заседаний, если он и обращался к сенаторам за советом, то руководствовался при этом не уважением к традиционным правилам, а собственной прихотью: «словно затем, чтобы каждый был наготове и решал бы сам, а не присоединялся бы к мнению других» (Светоний, XXXV, 4). Как мы видим, Светоний по-своему истолковывает манеру поведения Августа, которая нам кажется больше похожей на стремление учителя постоянно держать аудиторию в напряжении, не давая ей расслабиться.

Август и в самом деле держал себя с сенаторами как учитель с учениками. Он предпринял ряд мер, направленных на поддержание в них должного прилежания, и строго регламентировал частоту заседаний. Особым эдиктом он предписал вновь избранным сенаторам, чьи кандидатуры он лично утверждал, перед заседанием приносить жертву вином и ладаном на алтарь того бога, в храме которого происходило собрание, чтобы они «несли свои обязанности с большим благоговением». Это означает, что усердие сенаторов оставляло желать лучшего, что неудивительно: лишенные какой бы то ни было реальной инициативы, многие из них старались увильнуть от необходимости присутствия на собрании. От Августа требовалась немалая ловкость, чтобы, ни в грош не ставя мнение сенаторов, делать вид, что он относится к ним с уважительным почтением. С его точки зрения, сенаторов следовало постоянно опекать, иначе ни один из них не справился бы с возложенной на него ответственной ролью.