Франсиско Мероньо - И снова в бой

Ривас крепко заснул. А когда солнце поднялось над лесом, он услышал протяжный крик:

- Ривас!.. Рива-ас!

- Не может быть! - Ривас никак не мог понять, то ли ему это снится, то ли у него начались галлюцинация. Нет... Нет!

- Рива-ас!.. Ри-ивас!

Он узнал голоса Медведева и Гроса.

- Ривас! Друг!

Все трое крепко обнялись. Трудно было понять, кто из них рад больше: Ривас, что его нашли, или те двое.

- А мы уж совсем было отчаялись, - со вздохом облегчения проговорил Грос.

- Да я и сам не думал, что выберусь отсюда живым... Куда идти - не знаю. Все кругом незнакомо, спросить не у кого, - пытался шутить Ривас, и лицо его озарила счастливая улыбка.

- Скажи спасибо полковнику Медведеву. Он столько времени потратил на твои поиски!

- Я никогда не забуду этого. Вы мне как братья. Спасибо, товарищи! - с глубокой признательностью сказал Ривас.

Партизанский лагерь разбили в чаще леса. Партизаны вели разведку, вступали в бой с врагом, в окрестностях сел вылавливали полицаев. Партизанский отряд вырос в бригаду. Укрываясь в густых лесах, партизаны уничтожали фашистов, взрывали поезда с вражеской военной техникой.

Ривасу было труднее всех. Он не мог участвовать в операциях из-за своего плоскостопия и часто вынужден был коротать время где-нибудь в сторонке, строгая ножом палочки. Движения - то нервно-быстрые, то медленные. Нож соскальзывал с палочки и замирал, затем снова начинал скользить по белой поверхности почти без усилия, как бы поглаживая ее.

Когда Риваса брали в партизанские походы, он не мог долго идти и ему приходилось ехать в повозке. И тогда он избегал смотреть на товарищей, резче становились складки вокруг его рта, он сторонился разговоров даже со своими друзьями.

Бригада росла с каждым днем: одни прибывали из окрестных деревень, приходили бойцы, оказавшиеся в тылу врага, других перебрасывали с Большой земли.

- Что будем с тобой делать? - спросил однажды Риваса товарищ Стехов. Испанец, не зная, что ответить, растерянно пожал плечами, хотя давно боялся услышать подобный вопрос.

- А что, если отправить тебя в Москву на самолете, который должен на днях прилететь?

- Ну что ж... - ответил Хесус, покраснев. - Как вы прикажете...

- Ладно, так и сделаем! Ты никому пока не говори, а сам будь готов.

Ривас никогда не думал, что его партизанская жизнь окажется такой короткой, и это обидело его до глубины души.

В один из июньских дней 1942 года Николай Иванович Кузнецов вернулся из разведки с тревожной вестью: немцы готовились нанести серьезный удар по партизанской бригаде. Только что на станцию Будки-Свидовичи прибыл состав из восьми вагонов с тремястами фрицами, которые завтра должны были напасть на партизан.

Полковник Медведев, опытный и смелый командир, сформировал отряд из тридцати человек. Тридцать против трехсот!

Бойцы отряда шли к станции всю ночь. По пути на соснах и елях делали зарубки, иногда останавливались, прислушиваясь.

- До станции осталось два километра, - сообщил Медведев бойцам. Сейчас мы разобьемся по двое, и каждая пара бойцов займет свою позицию вдоль станции.

На схеме, сделанной от руки, были указаны места, которые следовало занять каждой паре бойцов для атаки. Поезд с немцами стоял в тупике.

Партизаны ползком подобрались к эшелону. Начинался рассвет. Уже можно было различить, как двое фашистов - часовые - с собаками на поводке прохаживались вдоль вагонов. Они шагали друг другу навстречу, а потом расходились. Партизаны ждали сигнала атаки. Томительно тянулись последние секунды. Руки крепко сжимали автоматы. Кто-то неосторожно шевельнулся в кустах, и находившаяся поблизости собака немецкого часового замерла на месте. Немец впился глазами в те кусты, откуда послышался шорох. Яростный лай собаки сливается с резким стуком двери вокзала, И в то же мгновенье партизаны открывают огонь из автоматов по эшелону. Из вагонов выскакивают фрицы с автоматами в руках, некоторые раздеты. Однако их попытка отразить атаку партизан окончилась полным провалом: партизаны перебили фашистов, выскочивших из вагонов. И только один вагон оставался закрытым. Испанский летчик Бланко, подбежав к вагону, начал стучать в дверь:

- Эй! Фрицы!.. Выходите!

Дверь вагона медленно открылась, и немцы один за другим стали спрыгивать на землю. Неожиданно из глубины вагона раздалась автоматная очередь. Пули подняли щебеночную пыль. Обеими руками цепляясь за дверь, Бланко начал сползать на землю. Кровь заливала ему лицо и руки. Партизаны поспешили исправить ошибку Антонио, но было уже поздно. Бланко был мертв.