Франсиско Мероньо - И снова в бой

Их было больше ста тысяч человек. Они страдали от голода, жажды, насекомых, болезней; наконец, о них "заботилась" и сама смерть. Не так далеко от их лагеря плескалось Средиземное море, спокойное, голубое, манящее. Однако от моря их отгораживали ряды колючей проволоки да стражники с автоматами в руках, всегда готовые открыть огонь. С другой стороны лагеря возвышались Пиренеи - высокие, зеленые, величественные горы. Там была Испания. Где-то в глубине ущелий пряталось небольшое селение. Далеко вдали маячила колокольня церкви в этом селе. Иногда до узников ветер доносил слабый перезвон колоколов; чаще всего они звонили по умершим в лагере.

И это все. Казалось, жизнь покинула эти места: к берегу больше не приставали рыбацкие суденышки, даже чайки улетели. Осталась лишь непреклонная воля людей, томящихся за колючей проволокой.

С первыми лучами солнца узники, окоченевшие от ночного холода, выползают на песок. Каждую ночь кто-то засыпает навсегда. Их вытаскивают из-под хлама и хоронят в другом конце лагеря в таких же песчаных ямках, в каких они жили. День-два - и ветер разметает песчаные холмики над их могилами.

Через громкоговоритель узникам обычно сообщали имена тех, кого франкисты приговорили к смерти. Как-то вечером к выходу из лагеря вызвали всех, кто сражался в республиканской военной авиации: Мануэль Сарауса, Хосе Пуич, Хесус Ривас, Франсиско Мероньо... Воцарилась мертвая тишина. Никто не знал, хорошо это или плохо. По небу плыли черные тучи, и лучи солнца едва пробивались сквозь них, освещая серые тени, движущиеся по лагерю. Были названы фамилии двенадцати летчиков. Все они группой направились к выходу, где у колючей проволоки их обыскали жандармы. У авиаторов ничего с собой не было, кроме потрепанной одежды, кишащей вшами. Все, что имелось у летчиков стоящего, они отдали товарищам, оставшимся в лагере.

Ривас вспомнил: у него в руке был тогда бумажный сверток, в котором находились старая зубная щетка да небольшой обмылок с прилипшими к нему песчинками.

- Оставь свой пакет здесь, - сказал ему жандарм. - Больше у тебя ничего нет?

- Нет! А что еще может быть?

- Все что угодно! Но это тебе больше не понадобится! - с усмешкой заметил жандарм.

Авиаторов посадили в грузовик, грубо подтолкнув прикладами, и повезли в неизвестном направлении.

Дорога шла к лесу. Шофер прибавил скорость, чтобы преодолеть крутой подъем, и машина свернула к лесу. На зеленой лужайке, окруженной густыми деревьями, она остановилась.

- Прибыли! Слезайте! - раздалась команда.

Испанские летчики спрыгнули на землю. В нескольких метрах от них стоял черный лимузин. Возле него прохаживался высокий блондин в добротном черном костюме и модных полуботинках.

- Немец! - заметил Браво, взглянув в его сторону.

"Немец" сказал:

- Сбрасывайте свою одежду!

- Это конец! - прошептал Браво.

- У этих гадов нет ни грамма совести: даже наша грязная одежда им понадобилась!

- Теперь только и осталось, что переселиться в другой мир. Это последнее, что у нас было! - воскликнул Исидоро Нахера и со слезами на глазах бросил свою одежду на землю.

- Спрячь свои слезы, парень! Не будь ребенком! - остановил его Пуич. Три года ты был мужчиной, а теперь!..

- Быстрее!.. Быстрее!.. - подгонял их "немец".

- Это уже лучше, - проговорил Карбонель, увидев, что им приготовили чистую одежду. - Они хотят отправить нас на тот свет чистенькими... Вот сволочи!..

Каждому вручили пакеты с новой одеждой.

- Ого! - удивился Сарауса. - Нас хотят расстрелять чуть ли не в смокингах!

Никто не ответил на его реплику. Когда испанцы оделись, им вручили билеты и документы для проезда в Париж...

Поезд прибыл в Париж очень рано. На вокзале авиаторов встречали испанские и французские коммунисты.

Париж!

Позже Ривас узнал, что именно Советский Союз вызволил их из того ада. И сейчас, оказавшись в этом незнакомом лесу, Ривас верил, что советские товарищи не оставят его в беде.

- Нет! Ни в коем случае! - говорил сам себе Ривас, вслушиваясь в звуки собственного голоса, и продолжал шагать от дерева к дереву. Между стволами мелькнуло что-то белое. Парашют! Это же его парашют! Значит, он бродил весь день и вернулся к месту своего приземления?

Ривас стащил парашют с дерева, пошел в глубь чащи и, завернувшись в парашют, решил немного поспать. Уже засыпая, вспомнил день отплытия из французского порта Гавр. Пароход "Мария Ульянова". Красный флаг с серпом и молотом. Разве можно забыть все это?..