Ким Филби - Моя тайная война

Рассказ Филби о его пребывании в Вене отличается от общепринятой версии. До настоящего времени считалось, что он жил в доме польского еврея Исраэля Кольмана, состоял в любовной связи с его дочерью Литци, на которой впоследствии женился, и именно ею был втянут в кровавую схватку двух идеологий - фашизма и коммунизма. Согласно общепринятой версии или Литци или венгерский коммунист Габор Петер завербовали Филби для работы на русскую разведку.

Филби: Моя деятельность в Австрии, видимо, привлекла внимание моих теперешних коллег, потому что сразу же по возвращении в Великобританию, весной 1934 года, со мной установили контакт и поинтересовались, не хочу ли я поступить на службу в советскую разведку. Это предложение я принял не колеблясь.

Найтли: Кто это был?

Филби: По оперативным соображениям я не назову его имени, однако замечу, что он не был русским, хотя и работал на русских. Он сказал мне, что восхищен моим решением. Вопрос состоял теперь в том, как наилучший образом меня использовать. Мне не нужно было отправляться в путь, чтобы погибать где-то на чужих поля сражений или писать военные корреспонденции в "Дейли уоркер". Меня ждали более важные битвы, которые предстояло выдержать, однако для этого требовалось проявить терпение. В течение последующих двух лет мне не давали практически никаких заданий - проверяли мою решимость.

Найтли: Вы знали Берджесса, Маклина и Бланта по Кембриджу - двое из них были вашими друзьями. Очевидно, поэтому люди решили, что существовала некая кембриджская разведывательная группа?

Филби: Но я знаю, что Берджесс и Блант начали работать с русскими и не в Кембридже, а позже. Я не знал Маклина до войны, но сомневаюсь, чтобы он начал работать в Кембридже. Так что идея существования кембриджской группы не выдерживает критики, но она породила массу нелепостей.

Люди годами искали вербовщика. Если существовала разведывательная группа в Кембридже, то почему бы не быть ей в Оксфорде?

Неужели им никогда не приходило в голову, что кто-то, уже работавший с русскими, мог просто поговорить с другом, а затем порекомендовать его, как я в свое время рекомендовал Берджесса.

Если рассказ Филби правдив, то он дает ответ на один часто задававшийся вопрос; если советские чекисты столь активно действовали в Кембридже, то почему никто не заявлял: "Русские попытались завербовать меня, но я дал им отпор"? Теперь ответ будет таков: никто и не мог сказать, что его пытались завербовать русские спецслужбы, потому что тот, кто делал это, просто осторожно зондировал почву во время бесед. И если его предложение отвергали, то дружеские отношения не позволяли сообщить о случившемся. В заявлении Филби содержится намек на то, что он и был тем человеком, который рекомендовал не только Берджесса, но и остальных, однако это всего лишь догадка.

Найтли: Давайте внесем в этот вопрос ясность. Не существовало никакой кембриджской группы, никакой кембриджской ячейки Коминтерна? Потому что, если то, что вы говорите, верно, тогда вся охота за пятым человеком была напрасной тратой времени. Если не существовало ячейки Коминтерна, то откуда мог взяться пятый человек?

Ячейки Коминтерна обычно состояли из пяти членов. Филби, Блант, Берджесс и Маклин были выявлены, но возникал вопрос: кто пятый? Охота за ним продолжалась в течение тридцати лет.

Филби: Мы не были ячейкой Коминтерна. Мы начали работать по отдельности и действовали по отдельности. Связь с нами осуществлял Берджесс - единственный, кто знал всех.

Найтли: Значит, Берджесс был вашим руководителем?

Филби: Пусть будет так, если вам угодно.

Найтли: Но мне известно, что по крайней мере один бывший руководитель секретной службы считает, что вы достались КГБ по наследству от Коминтерна, где отвечали за работу ячейки "любителей, руководствовавшихся высокими идеями".

Филби: Никакой ячейки Коминтерна не существовало. А "любителями" мы были только в том смысле, что нам не платили за нашу работу.

Найтли: Когда вы узнали, что Блант, Берджесс и Маклин тоже работают на русских?

Филби: Берджесс написал мне, кажется в 1934 году, о своем решении, и я поздравил его. С Маклином я встречался только один раз в 30-е годы. Потом я встретился с ним в 1940 году, когда вернулся из Франции. (Филби находился там в качестве военного корреспондента газеты "Таймс"). После падения Парижа я потерял контакт с русскими, и в Англии мне пришлось снова его устанавливать.

К этому времени я уже знал о работе Маклина, поэтому попросил его о помощи. Я встречался с ним дважды. В первый раз он, как и подобало, проявил осторожность: выслушал меня и назначил вторую встречу. На этой встрече он согласился оказать мне помощь.