В ранние годы он придавал большое значение непосредственным впечатлениям от натуры, хотя бы в качестве отправных точек в работе над картиной. Впоследствии предметы сами по себе стали меньше его связывать, он сравнивал их с актерами, которыми свободно распоряжается на сцене режиссер. Вместе с тем он считал необходимым, чтобы предметы воздействовали на воображение художника, чтобы его чувство сделало их достойными внимания.
Как и многие его современники, Матисс вслед за Бергсоном верил в способность художника силой чутья, инстинкта, интуиции проникать в сущность вещей.
И вместе с тем он всегда испытывал потребность вносить ясный свет разума в то, что открывало ему воображение. Рассудительность Матисса была отмечена еще в самом начале его творческого развития Аполлинером.
В целом высказывания Матисса об искусстве говорят о его неустанном стремлении дать себе отчет в том, что возникало перед его глазами на холсте, укрепленном на мольберте. Ему неоднократно удавалось подвести итог своему творческому опыту. И если в своих высказываниях он порой близок к тому, что в те годы говорили и другие художники, то его слова приобретают для нас особенную весомость, так как за ними стоит творчество большого мастера.
В словах Матисса проглядывает не только то, что он совершал, но и то, к чему он тогда только стремился. Главной целью его было не отрицание, не уничтожение того искусства, которое существовало до него, а его коренная реформа, способная вернуть ему живое чувство, непосредственность выражения, большую силу воздействия, — качества, которые грозили исчезнуть из творчества многих мастеров его времени. Осуществление подобной реформы требовало формирования художника нового типа, который, не полагаясь только на вдохновение и на инстинкт, путем размышлений, упорного труда и упражнений смог бы развить в себе природные способности. Тип художника, которого Матисс сам воспитывал в себе, можно назвать „совершенным”, так как в нем должны были соединиться зоркость, отзывчивость, нравственная сила, рассудительность, вкус, виртуозная техника. Прототипом подобного „совершенного художника ” во Франции был Пуссен. Как ни странно это, Матисс при всем несходстве своего характера с Пуссеном был для своего времени таким же „совершенным художником ” , каким тот был в XVII веке.
Матисс не ставил своей задачей создание трактата об искусстве. Он ограничивался попытками уяснить себе цель и пути своих исканий. Нельзя видеть в его высказываниях ключ к тайнам его мастерства, и потому они не освобождают историка от необходимости критически рассматривать его работы. Высказывания Матисса не складываются в стройную систему, в эстетическую теорию. Он признавал, что „лучшее, что есть у великих мастеров, превосходит их собственные размышления”. Это его утверждение можно отнести и к нему самому.
Матисс понимал и ценил значение в искусстве эксперимента, которым так увлекалась парижская школа. Но он всегда испытывал потребность творить ценности, создавать прекрасные вещи, выражать себя, доставлять людям блаженство и наслаждение. Его воззрения и теории только потому драгоценны, что им следовал большой, высокоодаренный художник, художник, который может быть поставлен рядом со старыми мастерами, как Шарден и Ватто, Пуссен и Клод Лоррен, Делакруа и Энгр. За что бы ни брался Матисс, какие бы задачи он себе ни ставил, он всегда выступает прежде всего как художник. Были у него большие и меньшие удачи, но все, что выходило из его рук, — это подлинное искусство, поэзия красок, на всем лежит отпечаток его таланта, ума и вкуса. В то время, когда далеко не всем даже даровитым художникам удавалось оставаться в пределах искусства, творческая деятельность Матисса была особенно благотворна.
Излюбленные образы и мотивы
Матисс не может быть причислен к художникам, которые обогатили искусство новыми, небывалыми ранее темами. Но у него были свои излюбленные темы, и в их понимание он внес много нового.
Большинство картин Матисса можно разбить по тематике на две группы. В одной из них изображается невиданное, небывалое, но желанное блаженство людей: это темы идиллические, пасторальные, вакхические, картины, рисующие золотой век человечества, с обнаженными телами на фоне цветущей благодатной природы (илл. 6, 7). Картины этого рода большей частью созданы художником по воображению, отчасти как парафразы того, что он находил у своих предшественников в классической живописи, начиная с венецианских мастеров Возрождения и кончая „Большими купальщицами“ Сезанна.
Читать дальше