Александр Русов - Суд над судом - Повесть о Богдане Кнунянце

Никогда не забуду того тяжелого чувства, с которым мы разбирали свои вещи и разносили по домам. Обдорчане с удивлением смотрели, что «политики» откуда-то несут дорожные вещи. Они останавливали нас и расспрашивали, куда это в праздничный день мы отправляемся.

Отправляемся! Если бы они знали, как растравляло это слово наши раны.

Побег снова сорвался. Общее настроение было такое, что одно напоминание о побеге приводило в раздражение самых хладнокровных из нас. Как будто создалось молчаливое соглашение совершенно не говорить о нем и не строить пока никаких планов.

Но каждый про себя ежедневно думал о новых способах вернуть себе свободу. Нельзя было забыть о том, с чем связана вся будущая жизнь, возвращение к общественной деятельности, к товарищам.

Мы строили планы, но не высказывали о них ничего друг другу. Нас пугал тот официальный скептицизм ко всяким новым попыткам побега, который установился у нас в колонии.

Переписывая десятки страниц разнообразных текстов, я приходил к выводу, что без этих переписываний не обойтись. Ибо как размочить, размешать глыбы глины, уже начавшей обретать форму?

Как осмелиться уничтожить уже существующие этюды, эскизы, беглые зарисовки, живые отпечатки едва намеченных фигур людей, силуэтов деревьев, домов, отдельные куски барельефов? И можно ли лучше, чем сделал это беглец из Обдорска, точнее, чем очевидец и участник, описать историю его побега?

«Распутица приближалась к концу, — вспоминал он, — и с этим вместе возрождались наши надежды на возможный побег. Снова начались долгие обсуждения всевозможных проектов, связанных с прибытием пароходов.

Прежде всего необходимо было обеспечить себе свободный выезд из Обдорска. Уехать из села таким образом, чтобы полиция сейчас же не узнала об отлучке, невозможно. Обыватели Обдорска не только знают то, что делается в каждой семье, но даже проникают каким-то образом в тайны проектируемых действий.

Препятствовать нашему отъезду пристав не мог. Сесть на пароход и доехать до Березова мы могли совершенно свободно. Но в Березове нас бы задержали и на основании недавно введенного в крае положения об усиленной охране засадили бы в тюрьму, а потом вернули обратно. Перспектива не из приятных. Нам нисколько не улыбалась березовская тюрьма взамен обдорской „свободы“.

Имелся и другой путь — временно исчезнуть из Обдорска, поехать на „низ“, к устью Оби, на рыбные промыслы. Летом почти все мужское население села уезжает на рыбную ловлю вниз по течению. Многие промышленники нас приглашали к себе в гости, и мы могли у них недурно устроиться. Оттуда уехать на пароходе свободнее, так как там совершенно нет полиции, а пассажиров очень мало. Правда, пароход на обратном пути заезжает в Обдорск, но при некоторой предосторожности нетрудно избежать любопытных взоров и более бдительных сторожей, чем обдорская полиция. На „низ“ мы могли ехать свободно, так как ссыльным не возбраняется перебираться на север, к полюсу. Это даже некоторым образом поощряется.

Кто-то из ссыльных узнал, что существуют новые правила „об облегчении участи ссыльнопоселенцев“, изданные в 1905 году. По этим правилам ссыльнопоселенцы имеют право с разрешения местной полиции в течение первых шести месяцев по водворении разъезжать по уезду, а после шести месяцев, с ведома полиции, — по всей губернии. Лишаются этих льгот только лица порочного поведения и бродяги.

Мы обратились к местному приставу за подобным разрешением. Он подтвердил наше право „искать заработка в пределах уезда“, но отказался выдать нужное для этих поисков свидетельство. Любопытно, что, открыто признавая всю беззаконность своего отказа, он не мог поступить иначе согласно циркуляру губернатора, где категорически было сказано: „отлучек не давать“.

За несколько дней до прихода первого парохода я отправился к приставу с просьбой удостоверить мою подпись на заявлении о неимении препятствий с моей стороны к выдаче заграничного паспорта моей жене.

— Что, вы уже готовитесь в заграничное путешествие? Неужели наш Обдорск вам надоел?

Так встретил меня пристав.

Затем начался обычный разговор о побегах, отлучках и т. д. Во время разговора присутствовали местный миссионер, березовский акцизный чиновник и присланный из Березова заместитель пристава (наш пристав должен был с первым же пароходом уехать в Березов исправлять обязанности уволенного исправника).