Николай Молчанов - Генерал де Голль

Эмиль Бутру, первый, кого упомянул де Голль среди своих духовных наставников, развивал теории о случайности, несовершенстве, недолговечности законов природы. Бутру пытался согласовать развитие науки с идеализмом, с решающим значением духовного начала.

Однако несравненно большее воздействие на де Голля имела философская теория Анри Бергсона, считавшегося одно время учеником Бутру, но ушедшего значительно дальше своего учителя. Очень трудно ответить на вопрос: куда он ушел, в каком направлении? Теории Бергсона крайне сложны и противоречивы. В них есть положения, близкие к пониманию объективной диалектики жизни. Но еще больше у Бергсона идеалистических взглядов. Эклектичность бергсонизма позволяла интерпретировать его по-разному в зависимости от интеллектуальных и социальных склонностей.

Несомненно все же, что знакомство с Бергсоном помогло Шарлю де Голлю укрепить некоторые сильные особенности его мышления. Бергсон понимал универсальность изменчивости и трактовал процесс развития как постоянное возникновение качественно нового. Он призывал к пониманию необходимости действия, к проявлению творческой энергии. И это весьма импонировало де Голлю, который не раз цитировал, например, такое положение Бергсона: «…ни одна из категорий нашего мышления не применяется в точности к явлениям жизни. Напрасно мы стараемся втиснуть живое в ту или иную из наших рамок; все они трещат, они слишком тесны, слишком негибки, особенно для того, что мы хотели бы туда заключить. Наше рассуждение, столь уверенное, когда оно касается инертных явлений, стеснено на этой почве». И мы увидим в дальнейшем, как Шарль де Голль, не доверяя ценности каких-то старых, привычных идей, будет часто выдвигать неожиданные, смелые, оригинальные решения.

Но чем же они должны быть продиктованы? Для ответа на этот вопрос надо сказать о бергсоновской теории интуиции и разума. Бергсон считал, что интуиция намного превосходит интеллект. Де Голль всегда будет руководствоваться интуицией, принимая практические решения в ситуациях, содержащих в себе много неясного. При этом де Голль, в отличие от Бергсона, отнюдь не умалял значения интеллекта. «Нужно, — писал он, — чтобы человеческий разум приобрел интуицию, сочетая инстинкт с умом».

Склонность к бергсоновскому интуитивизму хорошо сочеталась у де Голля с его основной, генеральной идеей: с приматом понятия нации, ее величия как высшей ценности. В самом деле, разве патриотизм, как и национализм (категории отнюдь не однозначные, но все же родственные), не является порождением не только рассудка, интеллекта, но и врожденного инстинкта, чувства, интуиции?

Де Голль подпал под обаяние Бергсона — причем на всю жизнь — не в последнюю очередь, видимо, из-за великолепной литературной формы произведений этого философа. Не случайно позже Бергсону присудили Нобелевскую премию по литературе. А склонность именно к литературному, образному восприятию идей — характерная черта де Голля.

Наконец, следует сказать, что Шарль де Голль не получил какого-либо специального философского образования. Ведь нельзя же принимать всерьез класс философии в коллеже иезуитов! Что касается впечатления, производимого Бергсоном на читателей, особенно в годы юности нашего героя, то нельзя не учитывать, что весь стиль философии Бергсона с ее декларациями о свободе Духа и необходимости творчества оказался ближе всего к уровню людей, склонных «философствовать», не утруждая себя серьезным изучением философии. Возможно, именно так и обстояло дело с Шарлем де Голлем.

Однако его духовный горизонт еще далеко не очерчен. Другой звездой, излучавшей на него «таинственное очарование», было творчество знаменитого поэта и публициста Шарля Пеги. Это очень яркая, талантливая, противоречивая и сложная фигура. Пеги родился в простой крестьянской семье, фанатично преданной католической церкви, но уже в молодости оказался среди крупнейших представителей прогрессивной интеллигенции. В эпопее «дела Дрейфуса» он выступал в рядах республиканцев и социалистов против милитаристов, клерикалов и шовинистов. Пеги некоторое время был близок к Жану Жоресу и Ромену Роллану. Но затем он стал жертвой духовного кризиса, поразившего буржуазную интеллигенцию, и одним из проповедников национализма и католицизма. Если в 90-х годах прошлого века он яростно выступал против Бергсона, отвергая его сомнения в ценности разума и науки, то теперь он становится страстным поклонником этого философа.