Иоганн Эккерман - Разговоры с Гете в последние годы его жизни

— Если и впредь сохранятся такие чудесные вечера, — сказала госпожа фон Гёте, — мне хотелось бы устроить чаепитие в парке под пение соловьев. Что вы на это скажете, дорогой отец?

— По-моему, это будет премило, — отвечал Гёте.

— А каково ваше мнение, Эккерман? Можно мне вас пригласить?

— Ах, Оттилия, — вмешалась фрейлейн Ульрика, — зачем ты приглашаешь господина доктора? Он все равно не придет, а если придет, то будет сидеть как на угольях и гости сразу увидят, что душа его витает где-то далеко и что он только и думает, как бы ему ускользнуть.

— Сознаюсь, что я предпочел бы бродить по полям с Дулэном, — сказал я. — Чаевать и заниматься болтовней — это не по мне, меня дрожь пробирает при одной мысли о таком времяпрепровождении.

— Бог с вами, Эккерман, — сказала госпожа фон Гёте, — за чайным столом в парке вы же будете на природе, а следовательно, в своей стихии.

— Напротив, — воскликнул я, — находясь в непосредственной близости от природы, вдыхая ее ароматы и чувствуя, что она тем не менее мне недоступна, я буду испытывать такое же нетерпение, как утка на берегу реки, которой не дают войти в воду.

— Вы могли бы также сказать, — смеясь, заметил Гёте, — что испытываете то же, что лошадь, которая высунула голову из конюшни и видит, как на обширном лугу скачут и резвятся другие лошади. Она чует прелесть и приволье окружающей природы, а выскочить из своих четырех стен не может. Но оставьте-ка в покое Эккермана, какой он есть, таким и останется, вы его не переделаете. Кстати, скажите мне, милейший, как вы с вашим Дулэном проводите долгие часы в полях и лесах?

— Находим какую-нибудь уединенную поляну и стреляем из лука, — отвечал я.

— Что ж, это, наверно, приятное занятие, — заметил Гёте.

— Просто замечательное, оно помогает избавиться от всех зимних недомоганий.

— Но скажите, ради бога, — продолжал Гёте, — как вам удалось здесь, в Веймаре, обзавестись луком и стрелами?

— Что касается стрел, я привез образец еще из Брабанта в тысяча восемьсот четырнадцатом году. Там из лука стреляют все, кому не лень. Даже в самом захудалом городишке имеется «общество лучников». Как немцы ходят на кегельбан, так они собираются в какой-нибудь харчевне, — обычно это бывает уже под вечер, — и стреляют из лука; я с превеликим удовольствием наблюдал за их упражнениями. Это все были рослые люди, и, натягивая тетиву, они принимали удивительно живописные позы. Великолепно развитая мускулатура и меткость глаза тоже исключительная! Как правило, они стреляют с расстояния в шестьдесят — восемьдесят шагов по бумажной мишени, Прилепленной к стенке из сырой глины, стреляют быстро друг за другом и стрелы оставляют в стене. Из пятнадцати стрел пять нередко торчали в центре бумажного круга размером с талер, а остальные вблизи от него. Выстрелив по разу, каждый вытаскивал свою стрелу из мягкой стенки, и все начиналось сначала. Я до того увлекся стрельбой из лука, что мечтал ввести ее в Германии, и так был наивен, что полагал это возможным. Я не раз приценивался к луку, но меньше чем за двадцать франков никто мне его не уступал, а откуда было взять такую уйму денег бедному фельдъегерю? Пришлось мне ограничиться стрелой, компонентом наиболее важным и высокохудожественным, которую я приобрел в Брюсселе на фабрике за один франк и, вместе с чертежом, привез на родину в качестве единственного трофея.

— Очень на вас похоже, — заметил Гёте. — Только впредь не думайте, что так просто ввести в обиход что-нибудь естественное и красивое. В лучшем случае на это потребно время и хитроумнейшие уловки. Но я представляю себе, что брабантская стрельба из лука — прекрасное занятие. Наши немецкие кегельбаны по сравнению с ней грубое, пошлое и к тому же филистерское развлечение.

— Самое лучшее в этой стрельбе, — сказал я, — то, что она равномерно развивает тело и требует равномерного приложения всех сил. Левая рука, держащая лук, вытянута и напряжена, — главное, чтобы она не дрогнула. Правая, что держит стрелу и натягивает тетиву, должна быть не менее сильной. Ноги крепко уперты в землю, так как служат надежной опорой верхней части туловища. Глаз впивается в цель, мускулы шеи и затылка напряжены до предела. А какую радость испытываешь, когда стрела свистя вонзится в вожделенную цель! По-моему, ни одно физическое упражнение не может сравниться с этим.

— Для наших гимнастических заведений, — сказал Гёте, — это было бы самое подходящее дело. А там, глядишь, лет через двадцать в Германии окажутся тысячи отличных лучников. Вообще-то со взрослыми людьми многого не добьешься, как в смысле физического развития, так и умственного, то же относится к вкусу и характеру. Надо быть поумнее и начинать со школы, тогда все будет в порядке.