Арнольд Альшванг - Бетховен

Заглавный лист «Героической симфонии» с вычеркнутым посвящением генералу Бонапарту. Черновик.

Новое заглавие гласило — «Героическая симфония».

По-видимому, первое ее исполнение состоялось летом 1804 года в имении Лобковица. Между прочим, прусский наследный принц Луи-Фердинанд, неплохой музыкант, которому Бетховен сказал в Берлине: «Вы играете не как принц, а как порядочный пианист», пришел в такой восторг от музыки, что немедленно по окончании попросил исполнить симфонию вторично, а через час — и в третий раз. Но остальные слушатели, насколько известно, остались равнодушны к новому творению.

В декабре 1804 года Бетховен вновь дирижировал «Героической» у Лобковица (причем сбил оркестр, так что симфонию пришлось начать вновь). На одной из репетиций Рис, не оценивший смелого новшества — известного эпизода с диссонирующей валторной, резкого неблагозвучия, впервые введенного Бетховеном и производившего на тогдашних слушателей впечатление простой фальши, — воскликнул: «Проклятый валторнист! Неужели он не умеет считать? Ведь это звучит до гнусности фальшиво!» Бетховен едва не дал Рису пощечины и долго не мог простить ему этого замечания.

Как мы уже говорили, до 1803 года в Вене не существовало публичных симфонических концертов, если не считать зимних благотворительных «академий» и летних концертов в общественном саду Аугартене. В сезон 1803/04 года банкиры Вирт и Фельнер учредили в своем доме воскресные публичные утренники. И 7 апреля 1805 года дирижер Венского театра Клемент включил в свой публичный концерт «Героическую», под управлением автора. Это было первое открытое исполнение гениального произведения. Симфония была встречена с холодным недоумением. Лучше всего об этом свидетельствуют отрицательные отзывы прессы. Наиболее интересный и подробный отзыв о симфонии поместила берлинская газета «Прямодушный». Этот орган драматурга (и русского шпиона) Коцебу занимал совершенно реакционную позицию [88] Между прочим, газета занималась травлей Гёте. . Но высказывания ее заслуживают внимания, так как тут собраны все характерные доводы против симфонии и ее автора.

«Прямодушный» делит слушателей «Героической» на три категории:

«Одни — близкие друзья Бетховена — утверждают, что именно эта симфония представляет мастерское произведение, что именно это является истинным стилем высшей категории музыки, и если она сейчас не нравится, то это происходит лишь потому, что публика недостаточно образована в художественном отношении, чтобы понять столь высокие красоты, и что через тысячу лет она [симфония], однако, окажет свое действие.

Другая часть публики просто отказывает этому произведению в какой бы то ни было художественной ценности и считает его необузданным стремлением к оригинальничанью и странностям, лишенным красоты, истинной возвышенности и силы. Странными модуляциями и насильственными переходами, сопоставлением совершенно чуждых друг другу вещей, например, разработкой пасторали в грандиозном стиле или рывками в басах, тремя валторнами и т. д., можно, правда, без труда достигнуть известной нежелательной оригинальности; но гений возвещает о себе не сплошной необычайностью, не фантастикой, а красотой и возвышенностью.

Третья часть публики, очень небольшая, находится посредине; она признает за симфонией некоторые красоты, но утверждает, что связь часто совершенно нарушена и что бесконечная продолжительность этой длиннейшей, быть может, также, и труднейшей, из всех симфоний утомляет даже знатоков, а для простых любителей невыносима. Эта часть желает, чтобы г-н ван-Бетховен применял свой признанный большой талант к сочинению вещей, подобных его первым двум симфониям [89] Вспомним, что Первую симфонию критика порицала за изобилие духовых инструментов, Вторую — за то, что она не похожа на Первую. Теперь она упрекает композитора в том, что <���Героическая> отличается от первых двух симфоний! , прелестному септету, интересному квинтету и другим своим прежним произведениям… Музыка его скоро может дойти до такого состояния, что всякий, кто не вполне знаком с правилами и трудностями искусства, просто не получит от нее никакого удовольствия и, будучи подавлен массой бессвязных и раздутых идей и непрерывным шумом всех инструментов, покинет зал лишь с неприятным чувством усталости. Публика и г-н ван-Бетховен, который выступал в качестве дирижера, остались в этот вечер недовольны друг другом. Для публики симфония слишком трудна и длинна, а Бетховен слишком невежлив, потому что не удостоил даже поклоном аплодирующую часть публики, — напротив, он счел успех недостаточным».