Григорий Негода: 'Беспощадный'

Сердечно благодарю рабочих за помощь. Они смущенно улыбаются. Тот же пожилой мастер говорит за всех:

- Делали что положено. Ведь одному делу служим.

Долго смотрю им вслед. Простые люди. Сугубо мирный, гражданский народ. Но мы видели, с каким спокойствием они работали под бомбами. Они сейчас без оружия. Но это солдаты, бойцы неисчислимой армии, имя которой - народ. Только сумасшедшему может взбрести в голову, что можно победить такой народ.

Переход

Распределяем людей: кто остается на "Беспощадном", кто пойдет на "Шаумяне". В число последних никто попасть не хочет. Приходится использовать силу приказа. Объявляю, что на "Беспощадном" пойду я, комиссар, мой помощник, командиры боевых частей, старшины команд и самые расторопные и смелые матросы, которые могут смотреть смерти в глаза. Командиры групп перейдут на "Шаумян", с ними - все остальные матросы и старшины.

Нечего и говорить, что каждый, кто переселяется на буксирующий эсминец, считает себя обиженным. Комиссар и я вынуждены беседовать почти с каждым, доказывать, убеждать.

Тем временем на корабле заканчиваются последние приготовления к походу. Водолазы еще раз проверяют подводную часть корпуса. Погрузили дополнительный запас аварийного леса. Матросы притащили из мастерских газосварочный аппарат с баллонами ацетилена и кислорода: в таком походе все может пригодиться.

Лейтенант Лушин построил на берегу тех, кто уходит на "Шаумян". Матросы стоят хмурые, недовольные. Видно, и наши беседы не помогли. Но митинговать нет времени. Приказываю грузиться на буксир. Мы решили, что наши моряки встретят "Шаумян" в Северной бухте, помогут его экипажу подготовиться к буксировке.

Ночью буксиры вывели нас из Килен-бухты. Вскоре пришел "Шаумян", конвоировавший в Севастополь три транспорта. Заводим на него буксирный конец нашу якорную цепь.

С Константиновского равелина сигнальный прожектор шлет пожелание командующего флотом: "Счастливого плавания и успешного перехода".

До свидания, Севастополь! Когда мы снова увидим тебя? Доведется ли еще бросить якорь в твоих бухтах?

Между обоими кораблями установлена телефонная связь, я могу непосредственно разговаривать с командиром "Шаумяна" капитан-лейтенантом Валюхом. Он мне рассказывает, что переход в Севастополь был труден, не сколько раз нападали фашистские самолеты. Надо, пока темно, подальше отойти от Севастополя: здесь особенно неистовствует авиация противника. Я соглашаюсь с ним, говорю, что скорость буксировки можно повысить до десяти узлов.

- Если налетят вражеские самолеты, отдавайте буксир и уклоняйтесь. Незачем рисковать обоими кораблями.

- Это вы бросьте, - отрезает Валюх, - на растерзание фашистам мы вас не оставим. Будем маневрировать не отдавая буксирного конца.

Наши моряки сначала скучали на "Шаумяне". Но хозяева оказали им радушное гостеприимство. Понемногу гости и хозяева крепко подружились.

Люди на "Беспощадном" распределены по двум сменам. Вахтенными офицерами поочередно заступают Кабистов и Ярмак. Козинец и машинисты зорко следят за состоянием корабля. Часа через три после выхода из Севастополя они тревожно доносят, что в носовую часть корабля поступает вода.

Прошу "Шаумян" убавить ход. На нашем корабле объявлена боевая тревога. Аварийная команда бежит в носовые кубрики. Действительно, там плещется вода. Она поднялась выше настила, которым покрыта пробка. Козинец со своими матросами несколько минут искали пробоину. Тревога оказалась ложной. Вода, как выяснилось, попала сюда сверху, когда окатывали из брандспойтов верхнюю палубу. Просто поздно заметили ее скопление, так как до этого все внимание уделялось помещениям, где имелись повреждения ниже ватерлинии.

Рассвет нас застал в районе Судака. Пролетел над нами вражеский самолет-разведчик. От греха подальше, решили отстояться до темноты в Феодосии, на рейде которой было несколько наших кораблей.

Вечером погода ухудшилась. Нас предупредили, что в Керченском проливе шторм достигает 8 - 9 баллов.

Советуюсь с Валюхом, что делать дальше.

- "Беспощадный" выдержит? - спрашивает он.

- Думаю, выдержит.

- Тогда пойдем.

В ветер Керченский пролив - опасная зона. Здесь много минных полей. Волной нередко срывает мины, и они плавают по поверхности. В наше распоряжение выделяется два больших "охотника". Перед ними ставится задача проверить трассу перехода, а затем сопровождать нас до Новороссийска.

Когда вышли из Феодосийского залива, налетел ветер. Он свистит, ревет, хлещет в лицо холодной водяной пылью. Ну как, наша пробка не рассыплется от качки? Козинец докладывает, что пока держится. Кабистов пропадает на полубаке: смотрит, как ведет себя буксирный конец. Ведь если он порвется, на такой волне завести его будет нелегко. Это хорошо, что у нас буксирным концом служит якорная цепь. Она сильно провисает от своей тяжести и тем смягчает рывки.