Вольфганг Нейгауз - Его называли Иваном Ивановичем

- Клянусь!

Шменкель стоял красный от стыда.

"Не может быть, чтоб они про меня забыли. Ведь я уже участвовал вместе с ними в одном бою... Зачем они подчеркивают, что я не такой, как все? Однако ведь ни командир отряда, ни комиссар не сказали мне ровно ничего, что меня не назовут".

Опять раздался голос командира:

- Через час - выступаем! Всем быть готовыми! Разойдись!

Шменкель не пошел вместе с партизанами. Ноги сами привели его к дому, где остановился командир отряда. Немного помедлив, он постучал.

- Да, войдите.

В комнате сидели Просандеев, хозяин дома и Коровин. Шменкель вытянулся,

- Разрешите обратиться, товарищ командир? - спросил он дрожащим голосом.

- Пожалуйста.

Старик-хозяин сразу же вышел из комнаты, не дожидаясь, пока его об этом попросят. Когда дверь за стариком закрылась, Фриц спросил:

- Почему меня не привели к присяге?

Коровин перевел, но командир ответил не сразу. Да, не зря он говорил Тихомирову, что Шменкель может обидеться. Но комиссар остался непреклонен: случай, мол, этот особый и нужно подождать, когда будет налажена связь с Большой землей. Теперь же, увидев перед собой возбужденного Шменкеля, Просандеев хотел было обойтись с ним поделикатнее, но дипломата из него не получилось.

- Дело в том, - не спеша начал командир, повторяя слова Тихомирова, с которым еще недавно спорил, - что ты не являешься гражданином Советского Союза, а эту присягу принимают только...

Голос командира стал глуше - он сердился на себя за то, что не мог как-то получше объяснить все Шменкелю.

- Я это знаю. Если это единственное препятствие, то я прошу дать мне советское гражданство.

- Но я не министр иностранных дел.

- Не означает ли это, что меня не считают членом отряда?

Просандеев понимал, что этот вопрос очень важен для Шменкеля.

- Садись, Фриц, - как можно сердечнее сказал он.

Однако Шменкель не сел. Тогда встал и командир.

- Ты такой же партизан, как и все, - твердо проговорил командир. - Ты пользуешься теми же правами, что и все. На тебя распространяются те же указы и приказы. Это ты должен усвоить и без принятия присяги. Я понимаю тебя, Фриц, понимаю твои сомнения. Тебя никто не обидит, все будут относиться к тебе как к товарищу. Важно, как ты будешь вести себя в бою.

Командир немного помолчал и добавил:

- Если у тебя будут трудности, приходи ко мне, поможем.

- Спасибо. Разрешите идти? - спросил Фриц.

- Да.

Фриц шел по улице и думал, что слова Просандеева нисколько его не утешили. Шменкель только сейчас по-настоящему почувствовал, как трудно немцу находиться в стране, которая подверглась нападению его соотечественников. Войдя в избу, он быстро собрал свое незатейливое имущество, потом вышел во двор и закурил. Он видел, как хозяйка дома раздавала партизанам хлеб и копченое мясо. Фриц слышал, как Виктор Коровин позвал его, но не откликнулся.

Через минуту переводчик тоже вышел во двор.

- Ты здесь, Фриц? Что с тобой?

- Ничего.

- Тогда пошли, хозяйка каждому из нас подарила по бутылке самогону. Пошли же.

- Я не хочу.

Коровин подошел к Фрицу.

- Что ты ходишь мрачнее тучи? Что случилось?

- Говорю тебе, ничего, - ответил Фриц, стараясь придать лицу добродушное выражение.

- Тогда пошли, выпьешь стопку за здоровье нашей хлебосольной хозяйки. У нас уж так заведено. А то она может обидеться.

Фриц нехотя вошел в дом и остолбенел. Хозяйка, полная крестьянка с темными глазами и немного скуластым лицом, приготовила подарок и для него. Она сразу же пригласила Шменкеля к столу.

- Ешьте, ребята, ешьте, - угощала она и, тяжело вздохнув, проговорила: - Мой муж с первого дня на фронте. Известий о нем давно нет. Кто знает, жив ли?

Все выпили и тепло простились с хозяйкой. Фриц тоже обнял добрую женщину. Увидев ее затуманенные слезами глаза, он подумал: "Нет, я здесь не чужой. Я такой же, как они. Глупо думать, что нас что-то разделяет. Все обращаются со мной как с равным".

Оставив район Ярцево, партизанский отряд переместился в соседний район. Партизаны остановились в селе Комарово.

Здесь все было иначе, чем в Курганово. Крестьяне, конечно, и здесь встретили партизан приветливо, но накормить гостей им было нечем. Фашисты не раз заглядывали в село и каждый раз угоняли скот и отбирали продовольствие. Гитлеровцы обложили село такими налогами, что жители едва сводили концы с концами. В один из таких визитов фашисты повесили на площади шестнадцатилетнюю комсомолку. Это была славная девушка, в селе ее все очень любили. Дом ее гитлеровцы сожгли, а потом согнали всех жителей села смотреть на казнь. Мрачные стояли крестьяне. Их глаза горели ненавистью к оккупантам. Позже в селе появились гитлеровцы из другой части. Эти забрали у крестьян все, что не успели захватить их предшественники. Жители села были обобраны до нитки. Дети и старики умирали с голоду. Все, кто мог держать в руках оружие, ушли в лес.