Алан Клейсон: Пол Маккартни

Бывший битл вынес свои художества на суд публики в Kunstforum Lyz Gallery в Гамбурге 30 апреля 1999 года. Три года спустя он рискнул выставить « The Art Of Paul McCartney» в галерее Walker в Ливерпуле, где в тот момент находилось несколько полотен Тернера. Пожалуй, это была не самая лучшая идея — такое соседство невольно порождало сравнения великого «поэта цвета» с живописцем, чьих картин здесь не было бы, если бы не длинная тень «The Beatles», сопровождавшая его повсюду.

Один эксперт заявил, что работы Пола «…оказались интереснее, чем я думал», другой в той же газете назвал их «многообещающими», третий презрительно фыркнул, глядя на «эту абсолютно бездарную мазню. Безграничное поклонение окружающих сделало его глухим к любого рода критике».

Возможно, сказка под названием «The Beatles» сделала нашего художника столь же глухим и к похвалам. В любом случае Пол оказывался в проигрышной ситуации — если бы он, конечно, не выставлял картины под псевдонимом, как Пит Куайф. А что бы вы подумали, увидев в галерее такого рода произведение искусства? При отсутствии объективной оценки статус поп–звезды обеспечил спрос на все, что связано с его именем — как и с именем Боба Дилана, принца Уэльского, Сида Барретта, Captain Beef–heart, Дэвида Боуи, Джона Энтуистла из «The Who» и — ну конечно же — Джона Леннона и Стюарта Сатклиффа: памятные вещи этих людей стали хорошими объектами для инвестиций. Отдадим должное Captain Beefheart: под псевдонимом Дон Ван Влиет он провел более тридцати персональных выставок — с тех пор как в 1982 году полностью посвятил себя живописи. Многие покупатели ничего не знали о его «звездном» прошлом.

Что ж, я не встречал ни одного человека, считавшего, что Пол Маккартни, увлекшись своей музыкальной карьерой, стал ощутимой потерей для мира живописи. Большинство людей воспринимает его как экс–битла, и с этим ничего не поделаешь.

В 1999 году Пол в очередной раз совершил путешествие в добитловские годы, записав «Run Devil Run», альбом в духе «Снова в СССР», однако с тремя своими вещами, написанными в том же ключе. Всякий, у кого хватало самоуверенности поставить свои собственные сочинения рядом с «All Shook Up», «Brown–Eyed Handsome Man» и «Blue Jean Вор», при этом не нарушая общей стилистики, по крайней мере заслуживал внимания. Более того, в пользу Пола говорит и то обстоятельство, что его версию «She Said Yeah» Ларри Уильямса можно было сравнить разве что с вариантом «The Rolling Stones» 1965 года, который, в свою очередь, так же отличался от оригинала, как и «Long Tall Sally» Литтл Ричарда в исполнении ливерпульской четверки.

Кавер–версия «She Said Yeah» в исполнении Пола имела явно больший успех, чем аналогичная попытка, предпринятая «The Animals» в 1964 году. Он весьма неплохо справился с одной из малоизвестных вещиц с альбома «Run Devil Run», «No Other Baby» Дики Бишопа и его «Sidekicks», скиффловой команды, существовавшей еще до появления Донегана; эта штучка лучше известна — по крайней мере в США — в исполнении главных соперников дуэта «Peter And Gordon» — «Chad And Jeremy».

Наиболее значительной из живых презентаций «Run Devil Run» можно считать концерт в новом Cavern на Мэтью–стрит в конце девяностых годов, причем публика состояла из не слишком большого количества людей, выигравших билеты в лотерею, — среди них был парень, подписавшийся «Джон Лен–нон», — однако интернет–аудитория составляла более трех миллионов человек. Вместо того чтобы отыграть концерт со своей постоянной группой — как Джефф Бек с « The Big Town Playboys» исполнял «Crazy Legs» 1993 года, альбом, посвященный Джину Винсенту, — Пол собрал «звездный» состав, пригласив барабанщика «Deep Purple» Йэна Пейса, Дэвида Гилмора, гитариста из «Pink Floyd» (который сыграл с « The Pretty Things», когда те решили воскресить «SF Sorrow» на сцене Royal Festival Hall в 2002 году), клавишника Питера Уингфилда (сочинившего один–единственный хит в 1975 году) — и Мика Грина, чья великолепная гитарная техника все еще держит на плаву « The Pirates», переживших упадок паб–рока. Грин был заметной фигурой и в команде Вэна Моррисона.

Из хитов, написанных Маккартни, были исполнены лишь « I Saw Her Standing There» и две из трех его композиций из «Driving Rain». В остальном это были пятьдесят минут классического рока, который, если слушать беспристрастно, звучит лучше всего в старомодной манере для старомодных людей.

Его фэнам это нравилось — как нравилось и Йэну Дьюри, который несколько месяцев спустя выпустил «Brand New Boots And Panties». В этом альбоме Дьюри, которого «Daily Express» охарактеризовала как «грязный старый панк», выразил на диалекте кокни свою точку зрения на лондонское «дно». О его смерти от рака 27 марта 2000 года страна узнала в шестичасовых новостях на Би–би–си 1, а песни с его самого известного альбома «Brand New Boots And Panties» уже расхватала лондонская поп–тусовка, чтобы в первую же годовщину выпустить памятный диск. «I'm Partial To Your Abracadabra» в исполнении Пола Маккартни и старой группы Дьюри, «The Blockheads», была столь же неплоха, как, скажем, «Sweet Gene Vincent» Робби Уильямса или «Plaistow Patricia», сыгранная Шейном Макгоуэном, но явно проигрывала «My Old Man» в переигранной ребятами из «Madness» и, уж конечно, потрясающей «Clever Trevor» Реклесс Эрика: