— Можно доверять, как и мне, ваше величество.
— Это хорошо, он может отвлечь от нас лишние глаза и уши. Да хранит вас бог!
План был прост. Перед походом гетман Кирилла Разумовский вызовет императора под благовидным предлогом в Петербург. Вот здесь-то Григорий Орлов со своими гвардейцами и сыграет первый и последний акт спектакля.
Но вызывать императора в Петербург не пришлось. Все ускорил случай.
Утром 27 июня император получил из столицы донесение, в котором говорилось о злоумышленных слухах в армии и гвардии: о свержении его, законного императора, и о возведении на престол Екатерины. Был арестован Пассек. Об этом сразу же донесли Григорию Орлову. За что был арестован Пассек, никто не знал. Заговорщики всполошились. Дали знать гетману. Кирилла Разумовский понял — медлить нельзя. А к вечеру из Петергофа прискакал Федор Волков.
— Императрица полагается на волю божью и на вас, ваше сиятельство, — доложил он гетману.
— То дюже гарно. — Гетман велел призвать до очей своих Григория Теплова и адъюнкта академии Тауберта, начальствующего над типографией.
Образованнейший человек своего времени, лично преданный братьям Разумовским, асессор канцелярии академии Григорий Николаевич Теплов не замедлил явиться, и гетман усадил его с Федором Волковым в своем кабинете за сочинение манифеста. Две светлых головы, пользуясь огромной библиотекой графа, рьяно взялись за составление г важного государственного документа.
Манифест был готов, и прибывшему Тауберту было приказано срочно отпечатать его в академической типографии.
События развивались молниеносно. В пять утра в петергофском Монплезире появился Алексей Орлов.
— Ваше величество! Все готово — пора.
Екатерину посадили в карету, и кони понесли. Неподалеку от столицы их встретили Григорий Орлов и Федор Барятинский. Екатерину пересадили в коляску, запряженную свежими лошадьми, и помчали дальше.
В Измайловском полку их уже ждали. Григорий Орлов выскочил на ходу из коляски и побежал навстречу солдатам.
— Измайловцы! — заорал он во всю силу своих легких. — Государыне самодержице нашей Екатерине Алексеевне — ура!
Ударили барабаны, грянуло разноголосое «ура!». Орлов помог Екатерине сойти с коляски, и перед нею сразу же опустился на колени и поцеловал руку Кирилл Разумовский. За ним — братья Рославлевы, Ласунский… Заслышав шум, стали подходить семеновцы, преображенцы.
Откуда-то принесли походный полковой алтарь, поставили на возвышение и подвели к нему растерянную и бледную в сером рассвете Екатерину.
— Манифест! Где манифест? — Кирилл Разумовский посмотрел на Федора Волкова, на Григория Теплова и сразу же вспомнил: единственный экземпляр остался в типографии у Тауберта!
— Ваше сиятельство, бумагу… Дайте мне лист бумаги!
Теплов сразу все понял и протянул Федору какую-то рукопись. Федор неторопливо расправил помятые страницы, встал рядом с Екатериной и поднял руку. Шум начал стихать.
— Слушайте манифест! — Голос его, чистый и красивый, разнесся над головами, и стало так тихо, что Федор позволил себе маленькую театральную паузу. «Опять монолог!» — пронеслось в мозгу. Он оглядел толпу и, глядя мимо чужих строк рукописи, провозгласил торжественно: — «Божией милостью мы, Екатерина Вторая, императрица и самодержица всероссийская и прочая, и прочая…»
Голос Федора, а еще более красивые слова и витиеватые обороты зачаровали слушателей:
— «Всем прямым сынам Отечества Российского явно оказалось, какая опасность всему Российскому государству началась самым делом. А имянно, закон наш православной греческой перво всего возчувствовал свое потрясение и истребление своих преданий церковных, так что церковь наша греческая крайне подвержена оставалась последней своей опасности переменою древняго в России православия и принятием иноверного закона. Второе, слава российская, возведенная на высокую степень своим победоносным оружием, чрез многое свое кровопролитие заключением нового мира с самым ея злодеем отдана уже действительно в совершенное порабощение; а между тем внутренние порядки, составляющие целость всего нашего Отечества, совсем испровержены. Того ради убеждены будучи всех наших верноподданных таковою опасностью, принуждены были, приняв Бога и его правосудие себе в помощь, а особливо видев к тому желание всех наших верноподданных ясное и нелицемерное, вступили на престол наш всероссийской самодержавной, в чем и все наши верноподданные присягу нам торжественную учининили. Екатерина».
Читать дальше