К. Осипов - Богдан Хмельницкий

Будущий гетман получил при рождении имя Зиновий; затем было добавлено еще и второе имя, Богдан, под которым он наиболее известен. Автор «Истории Русов» это второе имя объясняет желанием почтить память деда гетмана — Богдана; по другой версии, у Михайлы Хмельницкого долгое время не рождался сын, и когда, наконец, он появился, обрадованный отец назвал его Богданом, то есть «богом данным».

Зиновий-Богдан учился в Киевской братской школе, потом в основанном иезуитами коллеже в Ярославле (Галицком). По сравнению со своими соотечественниками он получил хорошее образование, и это сослужило ему в дальнейшем очень полезную службу.

Подросши, Богдан стал принимать участие в походах. В 1620 году он вместе со своим отцом участвовал в польско-турецкой войне, в рядах армий Жолкевского. Здесь он имел случай изучить военное дело и ознакомиться с воинскими качествами козаков и польских солдат. В октябре 1620 года, когда армия Жолкевского потерпела поражение под Цецорой, погиб и Михайла Хмельницкий.

Большинство историков полагает, что Богдан попал в плен именно в этой битве. Но с этим не согласуется указание, что в 1621 году, в дни, когда Сагайдачный сражался под Хотином, Богдан руководил морским походом, разбил и потопил двенадцать турецких галер, а остальные преследовал до Царьграда. Об этом факте упоминает в одном из писем кошевой атаман Серко. Но от Цецорской до Хотинской битвы не прошло и года, а Богдан Хмельницкий сам заявлял, что провел в плену два года. Поэтому надо предположить, что он попал в плен либо до Цецоры, либо после 1621 года.

Так или иначе, бесспорно, что он, подобно всем своим сверстникам, провел боевую молодость, понюхал вдоволь пороху и на суше и на море и два года томился в неволе. Возвратившись — благодаря выкупу или удачному побегу — на родину, он поселился в родном именье Субботове. Имеются сведения, что в 1629 году он вновь участвовал в походе на Царьград [55] М. Максимович. Собрание сочинений, т. I, Киев, 1876, стр. 411–412. . Больше он, видимо, в походы не ходил, сделался зажиточным, солидным хозяином, женился на Анне Сомковой, одновременно нес службу в реестровом козачестве и в конце концов был избран чигиринцами на должность сотника, которую когда-то занимал его отец.

Неизвестно, участвовал ли Богдан в козацко-польских войнах. Имеются сведения, что незадолго до восстания Павлюка, в 1636 году, он был включен в депутацию, посланную козаками к королю; по тем же известиям, Богдан более или менее открыто принимал участие в восстании Остряницы и после подавления его опять ездил на переговоры с поляками (1636). Большинство историков придерживается этой версии, но она тем не менее представляется весьма спорной. Хмельницкий был к тому времени уже заметным человеком — Чигиринским сотником и образованным, авторитетным козаком; трудно допустить, чтобы в условиях свирепой расправы панов со всеми участниками восстаний ему все сходило с рук (тем более, если вспомнить, что у него были влиятельные враги, которые впоследствии подвергли его преследованиям даже без всякого основания).

Скорее всего, Богдан с присущей ему дипломатичностью держался особняком; симпатии его были на стороне козаков, но броситься в гущу борьбы за козачьи интересы он отнюдь не намеревался — в традициях его семьи была лойяльность по отношению к правительству. Но он не примкнул и к числу тех, которые, ополячившись и устремясь к наградам, сделались душителями родного народа. Он оставался верен своей народности.

В книге Н. Петровского «Визвольна війна українського народу проти гніту шляхетської Польщі» имеется такое место: «Богдан Хмельницкий был в числе той части реестровых козаков и козацкой старшúны, которая поддерживала польские власти в удушении восстания. Об этом свидетельствует, как отмечалось в исторической науке, нахождение его в составе старшúны, назначенной Н. Потоцким под Боровицей взамен той, которая принимала участие в восстании».

Итак, по мнению автора, Богдан принадлежал к той части старшúны, которая поддерживала польские власти при удушении восстания. В доказательство этого приводится то обстоятельство, что гетман Потоцкий ввел Богдана в новый состав старшúны (на должность войскового писаря в 1637–1638 годах).

Однако вряд ли этот факт может служить основанием для столь далеко идущих выводов. Комплектуя старшúну, Потоцкий, вероятно, старался ввести в ее ряды хоть несколько человек, пользующихся популярностью среди козачества — при условии, конечно, их лойяльности к правительству. Именно поэтому и мог быть приглашен Хмельницкий. Бесспорно ведь, что при дарованиях Богдана он мог бы сделать большую карьеру у поляков, на самом же деле он исполнял обязанности войскового писаря только в течение короткого периода времени и снова вернулся к скромному положению Чигиринского сотника. Может возникнуть вопрос: что же заставило Богдана принять предложение Потоцкого? Думается, что на это может быть дан двоякий ответ. С одной стороны, Хмельницкому было небезопасно отказываться и тем как бы солидаризироваться с повстанцами; с другой же, он, может быть, полагал своим долгом спасти хоть то немногое, что будет возможно, подобно тому как Кутузов при Аустерлице не сложил с себя командования, дабы «сделать зло возможно меньше».