В 1938 году в моей жизни произошло большое событие - меня приняли в ряды Ленинского комсомола, и я с гордостью носил значок комсомольца.
В апреле 1941 года меня вызвали в военкомат.
- Неустроев, теперь возраст у тебя подходящий. Но мы предложим тебе не авиационное, а пехотное училище, - сказал военком. - Думай, решай... Пехотное училище готовит общевойсковых командиров, командиров взводов лейтенантов.
Я думал недолго. На земле ли, в воздухе - не все ли равно, лишь бы быть командиром Красной Армии. И я ответил:
- Согласен, пойду в пехотное.
Училище, в которое меня направили, было старым и хорошо известным. Располагалось оно в Свердловске, а называлось Черкасским военно-пехотным. Дело в том, что его еще до войны перевели "а Урал с Украины.
Война
В воскресный день 22 июня 1941 года нашу вторую курсантскую роту подняли в обычное время, предусмотренное строгим армейским распорядком. Физзарядка, потом завтрак. Все шло своим чередом. Был ясный, солнечный день. На плацу в это утро проходили спортивные соревнования на первенство рот.
В разгар состязаний к парадному подъезду главного корпуса подъехал "газик". Из машины вышел начальник училища полковник Тютрин и быстро направился в помещение. Лицо его было озабоченно, даже сурово.
Кто-то сказал: "Сейчас полковник поднимет училище по тревоге и устроит бросок в противогазах за Гореловский кордон". Такие броски у нас проводились довольно часто. Финская война показала, что в современной войне успех боя во многом зависит от индивидуальной подготовки бойца и, конечно, физической. Что касается духовной, то она у нас была на самом высоком уровне. Мы ясно отдавали себе отчет, к чему готовимся.
Прогулка за Гореловский кордон, да еще в противогазах, не радовала. Неужели в такую жару придется делать бросок?
Не прошло и пяти минут, как из главного корпуса на плац пришли начальник училища, комиссар, командиры всех четырех курсантских батальонов с комиссарами и начальниками штабов.
Построили весь личный состав. Плац замер.
Полковник молчал. Тишина была мертвой. Наконец медленно, но громким, сильным голосом начальник училища сказал:
- Товарищи курсанты, товарищи командиры и политработники! Фашистская Германия нарушила соглашение о ненападении и вторглась в пределы Советского государства. Началась война.
С началом войны жизнь в училище круто изменилась: занимались мы теперь по двенадцать часов в сутки. Норму питания нам уменьшили. Все тревожнее становилось на душе, особенно после сообщения Информбюро о том, что немцы бомбят Москву.
В Свердловск стали прибывать эшелоны эвакуированных. Они приходили днем и ночью. Все вокзалы были забиты стариками, женщинами, детьми. На них страшно было смотреть. Многие в легкой одежде, а между тем уже ударили морозы.
Родные часто приходили из Березовска ко мне в училище. Мать каждый раз тяжело вздыхала и говорила:
- Вот пойдешь на фронт, и оторвут там тебе ерманцы голову, если ты не будешь слушаться своего сержанта. Слушайся его: он же твой начальник!
Командир нашего отделения был таким же курсантом, но старше меня годами, имел уже кое-какой жизненный опыт. Ему командование училища присвоило звание младшего сержанта, и он был нашим ближайшим начальником.
У меня с командиром отделения младшим сержантом Скороходовым не ладилось. Я неплохо разбирался в топографии, баллистике, и у нас во время самоподготовки нередко шли споры. Зная свою правоту в том или другом правиле, я старался не отступать.
Скороходов был человеком упрямым и, если даже явно ошибался, заканчивал разговор так:
- С кем споришь? Уважай командира.
Курсанты отделения, слушая наш спор и поддерживая меня, не скрывали своих улыбок и подшучивали над отделенным.
Скороходов решил меня утихомирить, как выражался он, через мать. Ей он наговорил, что я плохо слушаюсь своего командира, то есть его. Она при каждой встрече напоминала мне, чтобы я был с командиром поласковей. Я успокаивал ее, уверяя, что всем германец голову не оторвет, а с младшим сержантом я веду себя так, как и положено по уставу.
Последняя встреча с родителями состоялась 10 декабря. Мы договорились, что они придут через неделю, то есть 17 декабря. В училище поговаривали о досрочном выпуске курсантов, и мы готовились к отправке на фронт. Ждали выпуска к новому, 1942 году.
15 декабря училище подняли по тревоге в четыре часа утра. Курсантов при сорокаградусном морозе выстроили на плацу. Вскоре пришло все командование во главе с начальником училища. Он при свете фонарей зачитал приказ командующего войсками Уральского военного округа о выпуске. Из всех курсантов звание лейтенанта получили человек сто, в том числе и я. Остальным присваивалось звание сержанта или старшего сержанта. Все выпускники направлялись в действующую армию.
Читать дальше