Приютил нас сосед - старатель, строгий на вид. Вначале молча оглядел детвору. Мне, старшему, было восемь лет, сестрам - Кате шесть, а Парасковье четыре. Младший братишка, Володя, еще не ходил, сидел у матери на руках, крепко ухватившись обеими ручонками за шею. Увидел бородатого человека и громко заплакал.
- Ну, не реви, будем жить дружно, - пробасил старатель (фамилия его Медведев) и ушел в дом.
Мы жили у Медведева восемь лет, и, нужно сказать, он оказался человеком добрым и мягким.
Наша "малуха", так называли флигелек, в котором мы жили, состояла из одной комнаты. Была она просторной, но холодной. Отапливалась железной печкой-"буржуйкой". На "буржуйке" готовилась пища. Мне сейчас даже трудно поверить, что это было. В те далекие годы детства мать варила для нас только похлебку да картошку в мундирах. Другой еды мы не знали. Первый раз в жизни я ел рисовую кашу с подсолнечным маслом, когда стал учеником токаря. Каким же вкусным показался этот рис!
Мое детство, как и детство многих моих сверстников, было тяжелым. Семья большая, отец зарабатывал мало. Мать была портнихой, шила для семьи рубашонки и штанишки. Иногда она брала шитье у людей. Это давало дополнительные деньги к отцовской зарплате, но и их не хватало.
Летом 1932 года, после окончания второго класса, десятилетним парнишкой я все каникулы пас коров. Думал, заработаю к школе на кожаные ботинки и суконное пальто с настоящим меховым воротником. Старший пастух Егор Иванович Исаков был человеком добрым, но больным и с "дырявой памятью", как говорили о нем люди. Мучился радикулитом. Ляжет в тень под деревья, положит руки на поясницу и охает, пока не уснет. Нам же, подпаскам, укажет, куда гнать стадо, где кормить и когда дать скоту отдых. Мы, довольные его доверием, старались изо всех сил. Домой приходил уставшим, но гордым - я работаю и скоро будут у меня кожаные ботинки и пальто с настоящим воротником. Все лето пас коров. Загорел, лицо почернело от солнца и ветра, но своего добился - заработал на ботинки и пальто. Мать радовалась не меньше моего и со слезами на глазах говорила: "Ну, слава богу, вот и Степанко работает, жить будет полегче".
В школу я пошел еще в Талице, а закончил семь классов в Березовске. В этом городке, а точнее, в Ленинском поселке, в 1938 году мы получили квартиру. Она была в двухэтажном бараке, но как мы радовались ей! Мать стала топить печь и все приговаривала: "Хотя бы духовка хорошо пекла да в комнате было тепло, а то уж нажились в холоде".
Духовка пекла хорошо. На столе появились румяные, пышные картофельные шаньги. У матери сияли глаза: "Слава богу, наконец-то дожили до хорошей жизни и помирать не захочется". Потом хвалила меня: "Степанко стал токарем, хорошо зарабатывает..."
По вечерам отец усаживался поудобнее за стол, надевал очки и важно читал вслух газеты. Помню, что в первую очередь его интересовали сообщения о новых заводах, рудниках, электростанциях. Уговаривал мать податься на новые стройки. "Нет уж, отец, из такой фатеры да уезжать, в жизнь .не поеду никудышеньки". Такие слова, как "Уралмаш", "Магнитка", "Ростсельмаш", "Днепрогэс", я запомнил с отроческих лет. Потом отец читал о том, что делается за рубежами нашей страны. Не раз он повторял: "Точат империалисты на нас зубы, точат... Пахнет порохом, ой как пахнет".
Вечерами взрослые, да и мы, юноши и подростки, собирались на скамейках у своих бараков, и шел разговор о Германии, о фашистах.
Окончив семь классов неполной средней школы, я работал в мастерской при гараже. Ремесло токаря нравилось мне, но я знал, что оно в моей жизни не самое главное. Главное впереди - поступить в военное училище, быть командиром Красной Армии. По ночам снилась военная форма...
Юность моя совпала с той порой, когда советские летчики ставили один рекорд за другим и о них говорил весь мир. Чкалов, Байдуков и Беляков совершили беспримерный перелет через Северный полюс. Коккинаки побил все рекорды в достижении высоты. И, понятное дело, я и мои сверстники мечтали только об авиации. Заручившись рекомендацией райкома комсомола, я подал заявление в военное авиационное училище. Но тут меня постигла неудача. Комиссия отказала мне из-за возраста - не хватало почти года.
В гараже, где я работал, подростки проходили курс первичной военной подготовки. Изучали основы тактики, материальную часть стрелкового оружия винтовки и пулеметы, различные уставы и наставления. Теперь я, как и мои товарищи, занимался в кружке Осоавиахима и сдавал нормы на значки "Ворошиловский стрелок", "ГТО" - готов к труду и обороне, "ГСО" - готов к санитарной обороне. Это был не просто спорт: нами владело всеобщее стремление быть готовыми к защите Родины.
Читать дальше