ГОРДОН ЛОНСДЕЙЛ - МОЯ ПРОФЕССИЯ — РАЗВЕДЧИК

На одной из улочек рядом с магазином я разыскал газетную лавку, в которой среди великого множества других изданий нашел «Нью-Йорк таймс». Я предпочитал эту газету по двум соображениям. Прежде всего потому, что в определенный день каждой недели в «Нью-Йорк таймс» могло появиться небольшое объявление известного мне содержания, которое бы имело для меня важное значение.

Ну и, кроме всего прочего, я был просто регулярным читателем «Нью-Йорк таймс», привык к ней и испытывал естественную потребность в газете, которая по объему информации, пожалуй, превосходит все подобные издания мира. Часто я находил в ней крайне важные для моей работы сообщения, которых не мог встретить ни в одной другой газете Америки. Нужно было только уметь правильно читать и понимать эту ловко препарированную информацию.

Я просмотрел несколько номеров «Нью-Йорк таймс» и, предупредив хозяина лавочки, чтобы мне оставляли эту газету, двинулся дальше.

Как разведчику, мне полагалось знать все стороны уклада канадской жизни так же хорошо, как их знает студент-этнограф за минуту до экзамена. Показать свою неосведомленность было непростительно. При всей «американизации» канадцев у них были свои особенности, которые определялись не только присутствием могущественного южного соседа, но и национальным характером, впитавшим в себя и английские, и французские традиции. Эти особенности я должен был вобрать в себя. Не сразу, естественно. Тут важнее был конечный результат, чем темпы.

«Что ж, на сегодня хватит. Пора возвращаться домой», — сказал я себе.

Но стоило мне открыть дверь, как на пороге появился изголодавшийся по собеседнику пенсионер.

— Как идут дела, мистер Лонсдейл? Понравился ли наш город? — заговорил он дребезжащим старческим голосом, бесцеремонно разглядывал мои пожитки и не обращая внимания на сдержанный тон моих ответов. — Вы знаете, когда мы с Лилли впервые приехали сюда, здесь ничего не было. Ровно ничего, кроме сосен. А пыль была — я никогда не забуду какая. Уж, поверьте, мистер Лонсдейл, наглотался я тут пыли, пока все это построили... А как у вас там, в Кобальте? Наверное, тишина, свежий воздух...

«Уйду, завтра же уйду от этого старикашки, — твердо решил я. — Замучит расспросами...»

Я так и сделал. Нашел в той же «Ванкувер сан» объявление о меблированной комнате с отдельным входом, отправился туда — и комната, и хозяин, молчаливо улыбавшийся голубоглазый парень с тяжелыми руками, сразу приглянулись мне. Подыскав первый же благовидный предлог, я рассчитался с пенсионером, оставив его в ненавистно молчаливом одиночестве.

Парень, его звали Глен, оказался сущим кладом, ибо заработал деньги на покупку этого дома (точнее — первый взнос) в Китимате на стройке алюминиевого завода — той самой, где, по «легенде», предстояло в свое время побывать и мне.

Узнав об этом, я пригласил его на стаканчик виски. Потом последовала экскурсия в бар. Затем Глен пригласил меня к себе на квартиру, не без гордости, с той же молчаливой улыбкой показав купленную в кредит новую полированную мебель и сверкающий никелем и пластиком холодильник.

Китимат был большим событием в его жизни, разговор нет-нет да и заходил о строительстве алюминиевого центра Канады. Постепенно я узнал все, что мог узнать о быте рабочих, их составе, взаимоотношениях, условиях найма, работы и отдыха, сроках контракта — словом, все, что было нужно. Для полноты картины полагалось только съездить в Китимат и произвести «рекогносцировку на местности».

Я совершил ее через три недели после приезда в Ванкувер, постаравшись объединить в этой поездке и возможность увидеть своими глазами Китимат и выполнить одно поручение Центра в маленьком городке Уайт-Хорсе, на самом севере Канады.

Сырым, ветреным ноябрьским утром я поднялся на борт небольшого парохода, совершавшего регулярные рейсы между Ванкувером и Принс-Рупертом — городком на тихоокеанском побережье, откуда довольно легко добраться до Китимата. Я занял место в каюте, предвкушая не очень долгое и приятное морское путешествие.

Конечно, три недели — не срок, чтобы стать истинным канадцем, но я уже был не тот традиционно любознательный американский турист, который сошел с двумя чемоданами в том же порту. Я говорил уже с тем мягким, почти незаметным акцентом, который присущ жителю Британской Колумбии. И свой темный костюм из гладкой английской шерсти носил так, как его носит канадец. Но главное — у меня, надеюсь, уже были истинно канадские взгляды и истинно канадские вкусы, которые я незаметно и старательно скопировал у своего хозяина.