Борис Чехонин: Журналистика и разведка

Не помню фамилию очаровательной переводчицы из Харбина, присланной в Сучанский лагерь. В памяти осталось лишь имя — Ира. По-японски она говорила как по-русски, прекрасно знала нашу литературу, историю. Юра Козловский и я не устояли перед ее чарами. Мне повезло больше — Ира проявила благосклонность именно ко мне. Через пару недель последовал неожиданный вызов к начальнику лагеря. Капитан завел разговор о моих отношениях с Ирой. Он проявил определенный такт, но все же счел необходимым предупредить о последствиях. «Смотри, не вздумай жениться, — заметил он, — испортишь себе биографию и жизнь». Дней через десять Ира исчезла навсегда из Сучанского лагеря и из нашей с Юрой жизни. Ее перевели во Владивосток.

Следствие шло успешно. Было выявлено все или почти все об особых отрядах 731 и 100. Генеральный штаб японской армии и главнокомандующий ее квантунской группировкой генерал Отадзо Ямада вменяли им в задачу подготовку к широкомасштабной бактериологической войне против Советского Союза и Китая. С этой целью еще в 1935–1936 годах в 20 километрах от Харбина началось строительство специального городка для отряда 731. К 1939 году на территории городка, помимо казарм, были сооружены завод по производству бактерий чумы, холеры, сибирской язвы, газовой гангрены, брюшного тифа. Оборудование этой фабрики смерти позволяло только за один производственный цикл, длившийся всего несколько дней, получить 30000000 млрд. микробов. Одним из их распространителей должны были стать блохи, которых предполагалось сбрасывать в специальных фарфоровых бомбах на населенные пункты, в местонахождение частей противника. Блохи разводились в специальных инкубаторах. В отряде 731 таких питомников насчитывалось 4500. Производственной и научной деятельностью в городке занимались 3000 специалистов. Среди них имелось немало видных ученых бактериологов, в том числе с мировым именем.

В самой секретной части городка находилась тюрьма, доступ в нее разрешался строго ограниченному числу лиц. Здесь содержались подопытные, или, как их называли, «бревна» — в основном китайцы и русские. Изредка в камеры доставляли американцев и англичан. Японские бактериологи хотели познакомиться с «особенностями» протекания заболеваний при заражении «англосаксов». В конце войны японское командование разработало план начинять бактериями бомбы на воздушных шарах для налетов на США. Ежегодно в тюрьме в ходе «опытов» умерщвлялось более 600 человек.

Готовя интервенцию в советскую Сибирь, японское командование хотело знать, как в условиях суровой русской зимы следует бороться с обмораживанием солдат. С этой целью специалисты из 731-го отряда проводили соответствующие исследования на заключенных специальной тюрьмы. Партии узников по 16 человек в кандалах выводили зимой во двор и заставляли окунать одну или обе руки в чаны с водой. В зависимости от мороза заключенных после такой процедуры держали на холоде от десяти минут до двух часов, а когда наступало обморожение, отводили в лабораторию. В большинстве случаев такие преступные опыты заканчивались гангреной, ампутацией конечностей, а иногда и смертью подопытных.

После вступления Советского Союза в войну с Японией главнокомандующий Квантунской армией генерал Ямада принял 9 августа решение уничтожить городок, завод, спецтюрьму и лаборатории с целью скрыть от мировой общественности варварские планы Токио. Заключенных умерщвляли цианистым калием, отравив пищу. Тех, кто в тот день отказался есть, расстреливали через окошки в дверях камер. Саму тюрьму взорвали динамитом. Разрушением основного здания и лабораторий занялось специальное подразделение саперов. Трупы сожгли в ямах, облив нефтью.

В 1985 году советское издательство «Юридическая литература» выпустило книгу «Милитаристы на скамье подсудимых», написанную по материалам хабаровского процесса 1949 года. Перелистывая ее страницы, разглядывая фотографии того времени, я вспоминал свою встречу с главным обвиняемым генералом Ямадой. Нет, не в Хабаровске в 1949-м, а в 1952 году во Владимирской тюрьме, где отбывали заключение высокопоставленные немецкие и японские военные преступники. Впрочем, как удалось узнать спустя много лет от легендарного генерала КГБ Павла Судоплатова, японские и немецкие генералы были в тюрьме не самыми видными заключенными. Павел Анатольевич провел в ней более 10 лет. Главный террорист и диверсант СССР (так его окрестили на Западе) был на самом деле выдающимся советским разведчиком, который верно служил Родине всю свою жизнь, выполнял личные поручения Сталина, а в годы войны был одним из руководителей диверсионной деятельности и партизанской борьбы в немецком тылу. Немалый вклад он внес и в так называемый советский атомный шпионаж в Америке. За заслуги его наградили многими высшими орденами. Однако это не спасло его от тюрьмы. По сфабрикованному обвинению в пособничестве Берии генерала в начале пятидесятых бросили сначала в Лефортово, а затем и во Владимирку. Реабилитация к освобожденному после отбытия срока пришла лишь в 1991 году. Военная прокуратура доказала полную несостоятельность всех обвинений, выдвинутых против Судоплатова.