Ю. Сушко - Владимир Высоцкий. По-над пропастью

Наконец им повезло, и на целых два года они сняли более-менее приличное жилище в Матвеевском: один из знакомых журналистов уехал в длительную загранкомандировку. Марина привезла туда какие-то необыкновенные светильники, шторы, посуду и прочие забавные мелочи. Это был первый настоящий уют в жизни Высоцкого.

В тот момент Марина Влади была уже зрелой женщиной. Не в смысле возраста. У нее была абсолютно состоявшаяся жизнь. Но союз с Высоцким вдруг дал ей возможность доказать себе, что она может делать и любить так, как она хочет, наперекор всему.

Ее отговаривали от брака с Владимиром. В том числе сестры. Но больше всего те, с кем она общалась в Москве. Наушничали: «Что ты делаешь, ты круглая дура...» Но Марина очень ясно осознала, кто такой Высоцкий...

Все отмечали, что Марина немало сделала для того, чтобы наладить отношения Владимира с родителями, в частности с отцом. Она с детских лет ощущала значение семьи и старалась передать это Высоцкому. Иногда чуть ли не силой затаскивала его к ним в гости, организовывала званые обеды и прочее.

Семен Владимирович долго никак не мог поверить, что на его непутевого сына позарилась западная кинозвезда. Но когда соседи, знакомые, сослуживцы в один голос вдруг заговорили: «Сеня, как тебе повезло с невесткой. Мало того, что иностранка, так она еще и Марина Влади!» — мгновенно осознал все прелести своего нового социального статуса. Да и сын вырос в его глазах. Оказалось, его парень не промах...

Марина Влади быстро выучила наизусть весь таганский репертуар. Алла Демидова вспоминала: «После антракта, перед началом второго акта, мы с Володей ждем третьего звонка и через щель занавеса смотрим в зрительный зал. Выискиваем одухотворенные лица, чтобы подхлестнуть себя эмоционально. Показываем их друг другу... В зале сидит Марина Влади. Володя долго смотрит на нее, толкает меня в бок «Смотри, моя девушка пришла». После этого всегда играл нервно и неровно...»

Николай Робертович Эрдман был безнадежно болен и больше времени проводил в больничных покоях, нежели дома. Когда Любимов и Высоцкий приехали навестить старика, казалось, он спал. Но едва они приблизились, тотчас открыл глаза:

— Здравствуйте, а я уже давненько вас поджидаю. О своих новостях рассказывать не буду по той простой причине, что их у меня нет. Давайте уж лучше вы. Как «Живой», уже похоронили? Простите за каламбур...

— Отправили на доработку, — ответил Юрий Петрович. — Спасибо, что хоть сами живы остались.

— Кому сказать «спасибо»? — затеял привычную игру слов Эрдман.

— Начальству, вестимо, — подыграл Любимов. — Намекают, что для полной реабилитации нужно поставить что-нибудь из классики. Я говорю: пожалуйста, давайте мы поставим «Исторические хроники» Шекспира. Насторожились: какие еще хроники?.. Я им объясняю: возьмем ряд хроник и объединим их в одну композицию. Они в штыки: «Хватит с нас ваших композиций. Хотите, ставьте каноническую пьесу Шекспира». Я в злобе и брякнул: «Гамлет»! И тут же — получите! — написал прошение по всей форме: прошу разрешить поставить каноническую пьесу У.Шекспира «Гамлет». Подпись: Ю.Любимов. Дата...». Теперь отступать некуда... — Юрий Петрович поправил свою роскошную шевелюру и кивнул в сторону Высоцкого. — Владимир все время ходит за мной и твердит: «Дайте мне Гамлета! Дайте мне сыграть Гамлета!» Что делать, ума не приложу?..

Они говорили еще долго. Пока не появилась медсестра с кофром и не начала выкладывать на тумбочку щприц, ампулы и прочее. Когда посетители засобирались домой, Николай Робертович тихо, как всегда, чуть заикаясь, сказал Высоцкому:

— Знаете, Володя, вы м-могли бы с-сыграть современного Гамлета-

Эрдман никогда просто так не говорил, попусту бросаться словами не любил.

«Когда я решил ставить «Гамлета», я только Владимира имел в виду. — говорил Любимов. — Потом мне стали говорить, что Высоцкому не нужно там играть. Мол, что за пьяница из подворотни будет хрипатым голосом орать Гамлета? Какой он принц! Я, как мог, парировал: «Вам, конечно, видней. Я принцев не вижу, это вы каждый день с африканцами, там и людоеды есть, общаетесь... Другим может быть только настоящий принц. Вы с ним и договаривайтесь. Если какой-нибудь принц придет, то я подумаю. Пусть играет во втором составе». Я не обращал внимания на эти разговоры...»

Лукавил Юрий Петрович. Изначально ставку он делал на Николая Губенко в надежде сохранить его для Таганки. Затем, вспоминал директор театра Николай Дупак, между ним и главным режиссером якобы состоялся такой разговор: «Какого черта мы с этим «Гамлетом» вылезли? Кто играть-то его будет?» Я отвечаю: «Как кто? — Высоцкий!» — «Ну, какой из Высоцкого Гамлет?! Вы хоть представляете, что это за роль?» — «Юрий Петрович, что мы теряем? Давайте в нашем театре объявим конкурс. Кто, на ваш взгляд, Гамлета сыграть сможет?» — «Ну, может быть, Леня Филатов, может, Валера Золотухин...» И конкурс действительно был объявлен. Любимов занимался с Филатовым, режиссер Глаголин — с Золотухиным, а я — с Высоцким. Через месяц состоялся показ. Высоцкий «вынес» всех...»