А. Передрий - Владимир Высоцкий. Сто друзей и недругов

С годами их общая компания как-то сама собой распалась, точнее — трансформировалась, и Пугачева с Высоцким обменивались лишь взаимными и шутливыми приветствиями — при встречах ли, через общих друзей или знакомых...

Но вернемся в конец 60-х годов.

Наверняка, многим читателям, слушателям и зрителям знакомо имя Алексея Ольгина.

Ольгин — профессиональный литератор, член Союза писателей России, автор известных в 60—70-е годы эстрадных шлягеров «Топ... топ... (первые шаги)», «Человек из дома вышел», «Лишь бы день начинался и кончался тобой». Последние годы живет в Финляндии, в северном городке Соданюоля, как он сам говорит, с «видом на жительство, и на тундру, на все финское», пишет короткие юмористические рассказы. У Алексея Ольгина вышло уже три книги, его проза опубликована в новом номере альманаха «Иные берега» (издается Объединением русскоязычных литераторов Финляндии). Его новый рассказ — документальный, о редакции популярной некогда радиопрограммы «С добрым утром!».

«В московской редакции «С добрым утром!» в 60-е годы было шумно и весело. В одной из комнат во всю стену висела таблица с результатами народного голосования. А под таблицей — несколько мешков, набитых письмами радиослушателей — проводился конкурс на «Лучшую песню года».

Приходили и уходили авторы и исполнители, приносили новые песни, надеясь «прозвучать» в одной из ближайших передач... Здесь в ту жизнерадостную пору бывали все: Д Тухманов, А. Колкер, С. Пожлаков, О. Иванов, В. Дмитриев, Кристаллинская и Клемент, Хиль и Кобзон, Пьеха и Пархоменко.

Ведь в те дни передача «С добрым утром!» была центром песенной культуры. Прозвучать в ней считалось делом престижным, равноценным признанию, это давало право работать профессионально... А за пределами редакции звучали совсем иные песни, совсем другого автора.

— Все на редсовет! — возгласил музыкальный редактор В. Вейс (по совместительству — композитор Савельев), и в возбуждении прошелся по редакционным столам, как школьник на большой перемене. — Будем слушать Высоцкого!

В кабинет главного редактора В. Аленина тихо, боком вошел Высоцкий, исподлобья, настороженно обвел взглядом большую компанию, и, как бы удивляясь тому, что происходит (а это было его первое официальное посещение редакции), неуверенно высвободил из потертого дермантинового футляра гитару.

— Что спеть? — спросил он, ни к кому не обращаясь и настраивая инструмент.

— Наверное, лучше бы из кинофильма «Вертикаль», это надежней, это может пройти в эфир, — сказал Главный, человек добрый, но, как и все зависимые от начальства люди, крайне осмотрительный. — А то неизвестно, как посмотрят — «там», — и он выразительно ткнул пальцем в потолок.

Редакции очень не хотелось отстать от времени, и даже быть впереди...

Но, словно черт ладана, страшились «ругательных» писем в свой адрес от слушателей (все поступающие на Радио письма фиксировались независимо от самих редакций, и были предметом суровых разборов у «самого Главного»).

Высоцкий пел «Скалолазочку», потом «Песню о друге»... А в это время члены редкомиссии, незаметно для певца переглядываясь, беззвучным образом составили «общее мнение»... Похоже, едва пригласив официально непризнанного и опального Высоцкого, редакция тут же испугалась собственной смелости. Но сказать певцу прямо, что он пришел напрасно, не хватило духа. А, может быть, сотрудникам просто захотелось посмотреть на живого, без грима, Высоцкого, ибо велика была его слава. Подло, конечно, но — понятно.

— Пожалуй, хватит... — сказал Высоцкий, почуяв настрой редсовета.

Наступила долгая неловкая пауза. Тишина. Никто не решался высказаться, вернее, произнести слова, необходимые в этой фальшивой ситуации.

— А нельзя ли убрать басок? — встав во весь свой рост, вкрадчиво спросил Главный, и выбросил так же по-ленински одну руку вперед, а вторую заложил в карман брюк, — понимаете, звучит немного грубовато...

— Нет, нельзя! Это мое, это свойственно мне! — резко ответил Высоцкий.

Снова пауза.

— Но я не слышу здесь музыки! — неумело спасая положение, выпалил второй музыкальный редактор Р. Гуценок (по совместительству— композитор Майоров), вечно состоявший «на подхвате».

— Как?! — воскликнул Высоцкий, растерявшись от неожиданной глупости, — я вам фонограмму из фильма принесу!

— Вы не обижайтесь, но мы не можем взять песни в передачу в таком сыром виде, — совсем уж нелепо резюмировал Главный.

— Не можете, и не надо... — сказал Высоцкий, укладывая гитару в футляр. — Я к вам не просился, вы сами меня пригласили. Прощайте!