Ирина Муравьева: Ханс Кристиан Андерсен

К 1807 году на южной границе Дании начали скопляться войска Наполеона. С моря угрожала Англия. Фредерик чувствовал, что придется в конце концов примкнуть к одной из воюющих сторон, но все не решался сделать выбор. Из колебания его вывел английский министр Каннинг. Зная, что Наполеон собирается силой превратить Данию в свою союзницу, он решил опередить противника и вырвать из его рук главный козырь — датский флот. Пренебрегши уверениями датского посла, что Дания в случае необходимости примкнет к Англии, Каннинг снова послал в Зунд английскую эскадру. 16 августа 1807 года она остановилась в двадцати километрах от Копенгагена. На этот раз было предъявлено требование отдать Англии датский военный флот.

Чтобы оправдать нападение на нейтральную страну, Каннинг утверждал, что всего лишь принимает необходимые меры защиты: если датский флот достанется Наполеону, его пушки будут повернуты против англичан. В утешение Дании предлагались некоторые колонии.

— Чем вы можете вознаградить нас за утрату нашей чести! — в отчаянии воскликнул Фредерик в ответ на это. Но какое дело было Каннингу до чести датчан? Если согласие не дается добром, его получают силой, решил он. И английские корабли высадили на сушу тридцатитысячное войско. Дания же располагала всего шестью тысячами солдат. Правда, к ним присоединилось тринадцать тысяч резерва и добровольцев. Но принц Фредерик умел блистать только на военных парадах. Необходимые для защиты страны меры не были приняты: укрепления Копенгагена находились в плачевном состоянии, оружия не хватало.

— Ступайте в старые церкви, — сказал Фредерик добровольцам, — и поищите там алебарды, копья и шпаги, которые с честью служили нашим предкам.

Алебарды не помогли: сопротивление датских войск было быстро сломлено. Копенгаген оказался в огненном кольце. Со 2 по 7 сентября город подвергался жестокой бомбардировке. Рушились древние башни, горели дома, гибли люди. На шестой день Фредерик согласился на требования Англии. Теперь он возложил надежды на союз с Наполеоном. «Если император захочет, он вернет нам флот!» — говорили вслед за принцем многие датчане. Из рук в руки переходил рисунок, изображавший отвратительное морское чудовище, выплевывавшее датские корабли под натиском боевого петуха — древнего символа Франции.

Но Наполеон заключил союз с Данией вовсе не для того, чтобы заботиться об ее интересах.

Ему нужно было пушечное мясо — и по всей Дании прошли рекрутские наборы. Датский рынок должен был служить для сбыта изделий французской промышленности. А если все это невыгодно датчанам — тем хуже для них.

С детства любимым занятием Фредерика была игра в солдатики. Гордо хмуря белесые брови и вздергивая длинный подбородок, он объезжал на белом коне застывшие ряды новобранцев. Смотры следовали один за другим. А положение в стране ухудшалось с каждым днем. Англичане захватывали датские торговые корабли в портах и на море. Прервано было сообщение с Норвегией, входившей тогда в Датское государство. Гибла цветущая торговля — главный источник доходов страны. Старые почтенные фирмы разорялись, лавки пустовали, деньги обесценивались. Толпы нищих бродили по стране. Только военные спекулянты наживались на общей беде. Кровавая комета войны летела вперед, а за ней хвостом тянулись разорение и нужда, страдания и смерть.

Между островом Зеландия, где находится Копенгаген, и изогнувшимся, как утиная шея, полуостровом Ютландия лежит зеленый остров Фюн. Если причалить к его берегам возле Нюборга и отправиться на северо-восток через буковые леса и поля цветущего клевера, можно вскоре увидеть на горизонте высокий шпиль. Это церковь Св. Кнуда, возвышающаяся на холме главного города Фюна — Оденсе.

В 1811 году в Оденсе было около семи тысяч жителей. На Восточной и Западной улицах, в центре города, живописно располагались старинные особняки с тяжелыми резными дверями и широкими лестницами, украшенными каменными статуями. Здесь проводили зиму фюнские аристократы, на лето уезжавшие в свои усадьбы со столетними парками и прудами, где плавали важные тихие лебеди. Здесь же селились крупные чиновники Фюна и разбогатевшие купцы. Война почти не коснулась этих уютных кварталов, утопающих в зелени садов. Разве что офицерские мундиры чаще мелькали на улицах.

Большинство населения Оденсе ютилось в ветхих домиках окраин. Это были ремесленники и поденщики: портные и сапожники, штукатуры и землекопы, прачки и пряхи. На окраинах царила нужда. В богадельне при госпитале Серых братьев не хватало мест для нищих и больных стариков. Многие родители, отчаявшись свести концы с концами, отправляли своих детей просить милостыню. Многочисленные записи протоколов магистрата сухо повествовали об исковерканных человеческих судьбах, о маленьких бродягах, охотящихся за куском хлеба. Никакие комиссии помощи беднякам не могли справиться с растущим числом нуждающихся. Немало гостей повидала в эти годы оденсейская тюрьма, мрачное, похожее на тяжелый ящик здание у городских ворот. Каждый день приносил жителям окраин новые заботы.