Евгений Березняк - Пароль «Dum spiro…»

В бинокль хорошо видны перебегающие от дерева к дереву фигуры в белых маскхалатах. Бойцы стреляют метко, берегут патроны. К тому же научены бить наверняка. Падают белые фигурки, но их не становится меньше. Зимний лес кишит карателями. Нахально лезут. Уверены: нам — крышка. Автоматные очереди с шипением вонзаются в снег. Сумеем ли продержаться до ночи?

А соседи — молодцы. Тоже не растерялись.

— Пан капитан, пан капитан! — горячий шепот рядом. Гардый. И как ему удалось проползти под таким плотным огнем? — Товажиш Михайлов, уходите с группой. Мы вас прикроем.

Уходить! Другого выхода нет. Именно теперь, когда началось наступление, «Голос» особенно нужен Центру. Он не имеет права, не должен замолчать.

Обнимаю Гардого. Мы крепко подружились с ним за последние два месяца. А слов нет. Что можно сказать другу, готовому грудью заслонить тебя?!.

Гардый подсказал путь к отходу: еще выше, в горы, в труднодоступный для карателей, каменистый, изрезанный холмами район Бескид. Туда вела еле заметная, припорошенная свежим снежком тропа. Солнце спряталось за тучами. Это нам было на руку.

Гитлеровцы продолжали поливать огнем позиции польского отряда и наш лагерь. Гардый с небольшой группой смельчаков отстреливался, каждый раз меняя позиции, перебегая из траншеи в траншею. А в это время его хлопаки уходили в брешь, пробитую Ростопшиным, вслед за бойцами нашей группы.

Поднялись на вершину. Сделали привал. Мне доложили, что потерь почти нет. Только исчез Курт Пеккель и слегка ранен Ростопшин.

— Где Семен?

— Здесь я, товарищ капитан, — ответил голос из темноты.

— Спасибо, Семен, выручил. Как рана?

— Та-ак, царапина. До свадьбы заживет. Вот, товарищ капитан, возьмите. На память о Козлувке.

На широкой ладони Ростопшина лежал именной, в белой костяной оправе «вальтер-9».

— Расскажи, Сема, как тебе удалось с пулеметчиком поладить?

— Ползу, значит. Снег набивается в рукава, тает. Стало жарко. Перевалил, не поднимая головы, через бугорок, скатился в лощинку и — замер. За буком — гитлеровец в маскхалате. Вскинул автомат. Но я его опередил: уложил первым выстрелом. Ползу дальше. Смотрю: эсэсовец — на снегу четко выделяется его офицерская кокарда — припал к пулемету. Почуяв неладное, рывком обернулся:

— Иван! Не стреляй!

— Не буду. Не буду, гад, не буду! — и ударил ножом.

— А где твой «крестник», Сема?

Пеккеля нигде не было. Митя-Цыган видел, как майор споткнулся и упал. Лишь на третий день, возвратившись в лагерь, мы нашли его труп, уже припорошенный снежком.

Были жертвы и среди польских партизан. Погибло восемь бойцов. Как жил, так и умер героем Метек.

Телохранитель Ольги, бессменный связной, общий любимец — Метек, Мстислав Конек, прикрывая наш отход, держал оборону вместе с отрядом Гардого и погиб.

Он навеки остался на одном из безымянных склонов Бескидских гор.

15 января нас застало в Явоже. Местные гурали встретили отряд как старых добрых знакомых.

К вечеру подморозило. Я вышел во двор. С востока глухо докатывался гул артиллерийского боя. И не заметил, как рядом вырос Евсей Близняков:

— Товарищ капитан, товарищ капитан! Ольга зовет. Говорит: важное сообщение.

Я — в хату. Ольга сияет: вести хорошие. Протянула наушники. Я сразу узнал чеканный, торжествующий голос Левитана. Освобождена Варшава. Наушники наполнились грохотом, праздничными залпами: Москва салютовала Варшаве, солдатам-освободителям.

В тот же вечер Ольге удалось поймать Киев. Передавали обращение Совета Народных Комиссаров Украины к президенту Крайовой Рады Народовой Болеславу Беруту. Оно мне показалось настолько важным для пропагандистской работы, для наших дальнейших контактов с местным населением, что я занес его в свой блокнот. Привожу это обращение по своей записи.

«Просим принять сердечное поздравление от украинского народа, который вместе с польским народом торжествует по поводу освобождения славной столицы Польши — Варшавы.

Мы счастливы, что наша Красная Армия вместе с Войском Польским почти полностью освободила польскую землю от немецко-фашистских захватчиков.

Приближается день, когда знамя свободы заалеет над всей польской землей… В борьбе и страданиях этой войны славянские народы ясно поняли, что, объединенные вместе, они всегда будут неодолимым препятствием для немецко-фашистских захватчиков, которые стремились поработить всех славян и уничтожить их.