Анатолий Эйрамджан - С миру по нитке

Встав на следующий день с постели где-то во второй половине дня и обнаружив, что денег у нас хватит только на то, чтобы расплатиться с гостиницей (авиабилет «Москва-Львов-Баку» у нас был), мы отправились на Центральный телеграф позвонить домой, чтобы нам подослали денег на «До востребования».

И тут, на Центральном телеграфе, я встречаю своего школьного товарища, известного на весь Баку коммерсанта Иосифа Гриля.(По степени известности у бакинцев он уступал может быть только Юлику Гусману). Как говорил О. Генри об Энди Такере, «нет такого жульничества, которого он не испробовал бы», так можно было бы сказать и об Иосифе Гриле. Гриль в свое время выпускал записи на ребрах – джаз, а на «Бродяге», говорят, сделал себе целое состояние. Потом он держал фотоателье, в котором по желанию клиента делали его фотографию в рюмке, на коне, с русалками, занимался «Говорящими письмами» – держал студию звукозаписи, не гнушался и операциями с валютой – в «Комсомолке» была статья «Валютчики», где упоминался и он. Одна из историй, известная на весь Баку: Иосиф выпускал с приятелем какие-то косынки (на все 100 процентов как иранские, очень модные тогда в Баку), и эти косынки, будучи дешевле иранских, расходились на Кубинке (наш черный рынок) за пять минут. Иосиф с напарником не успевали их делать – производство было кустарное, проблема была одна – где сушить эти косынки после химической обработки. Место должно было быть укромное и в то же время просторное. И такое место они нашли: на причале у парашютной вышки в Баку стояла какая-то баржа, на которой капитан баржи со своей женой изготавливали пиротехнические елочные развлечения, в основном бенгальский огонь. За устраивающую их плату супруги разрешили компаньонам воспользоваться трюмом для сушки косынок. Иосиф с другом трудились несколько дней, изготовили огромную партию косынок, развесили сушиться в трюме баржи, а когда на следующий день пришли к парашютной вышке – баржи на месте не было. Как выяснилось, ночью она взорвалась, и на причале сейчас было полно милиции, и супруги-пиротехники грустными глазами смотрели на плавающие у берега остатки их баржи. Быстро оценив ситуацию, Иосиф с другом решили ретироваться, не исключая, что во взрыве баржи могла обнаружиться вдруг и их вина – ведь пары химикалиев от сушившихся в трюме косынок могли как–то войти в реакцию с хранящимися на барже пиротехническими материалами, из-за чего и мог произойти взрыв.

Короче, этот бакинский Энди Таккер шел сейчас мне навстречу в вестибюле Центрального телеграфа, разодетый в пух и прах, и смотрел на мои польские очки.

– Привет! – величественно пожал он мне руку. – Где взял очки?

Каким-то чутьем я понял, что это – шанс.

– Его жена только что привезла из Польши целую партию и по штуке подарила нам, – показал я на обалдевшего от такого заявления своего товарища – он попытался что-то вякнуть, но я успел стукнуть его по ноге.

– Даю по 15 рублей за штуку, – сказал Иосиф.

– Бери, – отдал я ему свои и снял с товарища его очки – тот уже начал врубаться.

– А жена, что, везет очки в Баку? – спросил моего напарника Иосиф.- А то я могу здесь все забрать.

– Я думаю, она отдаст тебе по такой цене, – опередил я товарища. – Сколько тебе нужно штук?

– Ну, штук 50 я бы взял. Есть у нее столько?

– По-моему, есть, – сказал я. – Но они живут у родственников в Медведково, туда-обратно – будешь ждать?

– Вот вам на такси, – дал Иосиф десятку, – и вот задаток ей, – дал он еще 100 рублей. Через два часа на этом же месте.

Договорились?

– Договорились.

Мы выскочили из Центрального телеграфа, взяли такси и понеслись в Марьину рощу. Очки там лежали, но народ их раскупал –никто так бы сразу нам 50 штук не дал. Мы взяли сначала по 10 штук, потом поменявшись в туалете пиджаками, взяли еще раз по десять, а потом уже я, оставив приятеля на улице со всеми очками, выбил в кассе еще 10 штук.

– Не много ли берете, молодой человек? – спросила меня кассирша.

– А сколько у меня родственников?! Одному подаришь – а весь Сухуми обидится! – сказал я, выпячивая свой кавказский акцент.

Иосиф пришел в условленный час, и мы получили к задатку остальную сумму.

Звонить в Баку родителям уже не имело смысла – денег нам вполне хватало до конца командировки.

И в той передаче на «Эхо Москвы» я закончил свой рассказ (только о нейлоне) словами:

– Возможно, если бы я продолжал заниматься подобными делами серьезно, то сейчас я был бы или в тюрьме, или одним из известных вам олигархов. А может и то и другое вместе.