Анатолий Эйрамджан - С миру по нитке

Фу!» – ничего не помогает... Я даже глаза закрыл, чтобы не видеть, как тигр Сережу растерзает... Но в последний момент тигр уснул... Как в замедленном кадре вдруг пошел вяло и повалился на землю. А Сережа так далеко убежал, что потом его искать пришлось... Когда нашли, он мне говороит: молодец, все отлично! Забирай тигра, он нам не нужен.

Будем снимать только лань и попугая... А теперь скажите мне, разве нельзя было все это заранее предусмотреть? Если думать по человечески, а не «творческой мыслью»? Или, пожалуйста, другой случай на этой же картине. Сережа мне говорит: достань мне для финала картины 100 белых петухов. А кур нельзя, тоже белых? – спросил я. Нет, нельзя, – отвечает Сережа.- Только петухи должны быть. Что делать, поехал я по всем соседним птицефермам. Стал покупать везде белых петухов. Даже в Грузию пришлось ехать, чтобы собрать нужное количество. Наконец собрал. Приехал к Сереже. Снимаем финал. Сережа расставил у всех дверей церкви мужчин с ножами и сказал: по моей команде режьте петухам головы и кидайте их в церковь. Я говорю: как режьте?! Как я потом за них отчитываться буду! Сережа мне: отчитаешься как-нибудь, а пока не дави на мою творческую мысль! И вот.

За несколько дублей всех этих петухов мы перерезали и я потом собирал подписи со всех членов съемочной группы, что они безвозмездно приняли у меня в качестве поощрения от 5 до 10 петухов. Цвет я не указывал. На Сережу я списал 20 штук. А три дня вся группа ела этих петухов в любых видах – начиная от шашлыков и кончая бульоном.

А вот что рассказал мне тогдашний директор «Арменфильма» Размик Меликсетович Мадоян:

– Приехал я по делам в Киев и решил навестить Параджанова. Позвонил ему, он дал мне адрес, я взял привезенную специально для него бутылку коньяка «Наири» и поехал к нему. Звоню в дверь. Мне открывают какие-то молодые ребята, в потертых джинсах, кедах. Захожу в прихожую, полутемно, ничего не вижу... Ребята мне говорят:

– Проходите, пожалуйста!

Прохожу в комнату и прямо вздрогнул от неожиданности: передо мной на полу лежит гроб, а в нем человек. А рядом с гробом эти молодые ребята на полу играют в карты, смеются... И Параджанов откуда-то появился, усадил меня в кресло... А я все смотрю на покойника, ничего не понимаю... Параджанов понял и объяснил:

– После фильма «Тени забытых предков» остался этот гроб с «трупом», жалко было выбрасывать. Взял на память.

И еще мне запомнился рассказ критика Демина, преподавателя наших курсов, о Параджанове. Студенты мастерсокй Савченко собрались у мастера на даче и должны были сервировать стол перед его приходом. И вот, заигравшись, они опрокинули сервант с саксонским фарфором.

Все были в панике, что делать? Метр вот-вот приедет...

И Параджанов нашел выход: он собрал в саду кленовые листья разных цветов и оттенков (дело было осенью) и сервировал ими стол, да так, что получилось произведение искусства, не меньше. Заходит Савченко, видит необычно сервированный стол, бросает взгляд на сервант, ему все ясно и он спрашивает:

– Кто сервировал стол?

Ему отвечают:

– Параджанов.

– Молодец, ставлю пять с плюсом. Садимся за стол!

В конце сороковых – начале пятидесятых годов в пионерском движении появилась новая форма – форпосты. Они организовывались во дворах жилых домов – нечто вроде пионерского лагеря для детей, оставшихся летом в городе. Пионеры жили у себя дома, а целый день проводили в форпосте – играли, занимались и даже совершали экскурсии. Я в форпост не входил – мне он был не нужен. Мое неприятие пионерских лагерей распространялось, очевидно, и на городскую их форму. И, кроме того, в нашем форпосте была, в основном, одна малышня – лет по девять–двенадцать, а мне тогда уже было четырнадцать. Я самостоятельно ездил на рыбалку на Шихову косу со своими сверстниками, и, когда мы возвращались с уловом (обычно это были бычки и креветки), форпостовцы смотрели на нас с явной завистью.

И вот однажды руководительница форпоста (уже не помню ее имени, назовем ее Таня), очень нравившаяся мне тогда пионерка лет семнадцати-восемнадцати, предложила мне возглавить пеший поход форпоста на Шихову косу.

– Говорят, что туда можно пройти через Волчьи Ворота? – спросила она меня. – То есть, если идти напрямик через горы, то не так уж и далеко, верно?

– Да, должно быть близко, – сказал я. – Ведь шоссейная дорога, идущая вдоль моря, делает огромный круг. А любая дуга длиннее хорды, – привел я постулат из геометрии.