Константин Кунин - Магеллан

Но Хуан Карвайо, рассчитывая получить за пленников большой выкуп, отказался их освободить и вновь покинул товарищей о беде.

Лишь отойдя от Борнео, Карвайо узнал, что, вместе с другими моряками, задержанными раджой Брунея, на берегу остался его сын от индианки из Рио-де-Жанейро.

Вечером, втайне от остальных моряков, Карвайо договорился с пленным адмиралом раджи. Тот послал на берег за богатым выкупом, и ночью, когда все спали, Карвайо втихомолку отправил адмирала на берег.

Опять пришлось поспешно убираться из гавани. Корабли пошли вдоль берега Борнео. Карвайо искал удобного места для стоянки. Теперь он не стеснялся и при случае не гнушался пиратством, нападая на проходящие мелкие суда.

Однако пиратские «подвиги» не спасали от голода. В море лодки и джонки встречались не часто. К тому же испанцы не всегда находили на них продовольствие. Грабя беззащитные лодки, Карвайо боялся приставать к населенным берегам. Между тем голод все сильнее давал себя чувствовать. Кроме того, корабли очень нуждались в ремонте, особенно «Тринидад», который, налетев на мель, дал течь.

Наконец, добрались до небольшой, но укромной бухты, где Карвайо приказал бросить якорь. Начали ремонтировать корабли. Эта работа доставила морякам немало мучений: приходилось рубить деревья в густом тропическом лесу и тащить их к кораблям. Лес изобиловал колючим кустарником, а большинство моряков работало босиком, потому что взятая с собой из Испании обувь давно износилась.

Испанцы ловили рыбу и черепах, добывали устриц, охотились на лесных птиц. Многие пробовали питаться незнакомыми плодами и заболевали; несколько человек умерло. Починка кораблей подвигалась медленно. Карвайо не умел организовать работу. Моряки его не любили за алчность, за жестокость, за то, что он, не задумываясь, бросал товарищей в беде.

В конце концов недовольные Карвайо моряки собрались на сходку. Карвайо пытался угрожать своим врагам, но ему не дали говорить. Постановили сменить Карвайо, а по прибытии в Испанию привлечь его к суду. Капитаном «Тринидада» избрали Гонсало-Гомеса де Эспиноса, а капитаном «Виктории» — Себастиана Эль-Кано.

Себастиан Эль-Кано. Статуя, поставленная на его родине, в городе Гетария.

Баск Эль-Кано был смелым и опытным моряком. Он много лет провел в плаваниях и хорошо знал мореходное дело. Сдержанный и молчаливый, Эль-Кано отличался большой осмотрительностью. Моряки не очень любили его, но уважали, как превосходного знатока мореплавания.

Новый командир принял меры, чтобы поскорее кончить ремонт кораблей, и поспешил тронуться в путь.

В сентябре де Эспиносе удалось захватить лодку с двумя гребцами. Оказалось, что эти люди знают дорогу на Молуккские острова. Де Эспиноса сообщил эту радостную весть Эль-Кано, и корабли круто повернули на юг.

6 ноября вдали показалось несколько высоких островов.

— Молукки, — сказал лоцман, указывая вдаль. Эль-Кано приказал стрелять из пушек. Корабли расцветились флагами. Морякам выдали по чарке вина.

8 ноября 1521 года корабли бросили якорь в гавани острова Тидор.

Чудесные острова пряностей, на поиски которых была снаряжена экспедиция Магеллана, на первых порах разочаровали моряков. Молуккские острова мало отличались от бесчисленных, давно уже надоевших земель, мимо которых проходили корабли.

С берега виден был давно знакомый девственный лес, поднимавшийся у самого моря и покрывавший гористые острова Тидор и Тернате. Огромный вулкан Тидора был наполовину закрыт облаками. У берега ютилось селение: все те же свайные постройки, те же вытащенные на берег узкие лодки, те же свиньи и куры.

Остров Тернате. Гравюра 1706 года.

Но когда испанцы побывали на берегу и тидорский раджа показал им свои склады, они поняли, почему острова эти овеяны легендой, почему португальцы принимают все меры, чтобы не допускать к ним никого. Они увидели груды гвоздики, мускатного ореха, корицы, имбиря.

Испанцы начали скупать пряности. Торговые дела их процветали.

Однажды лодка, нагруженная гвоздикой, привезла пассажира. Это был худой и бледный человек в странной, полуевропейской, полуазиатской, одежде. Поднявшись на корабль, он заговорил вдруг по-португальски. Моряки тесно обступили пришельца и жадно слушали его рассказ.