Кристина Камаева - Чай, чапати, чили, чилим...

— Ну, вот она, смотри! Крыса! Я же говорила. Теперь у нас все заражено чумой!

— Жанна, это мышь, — возразила я.

— Мышь?! Такая огромная.

— Индийская мышь, — настаивала я, — хорошо развитая. Тут и обезьяны большие и тараканы...

— Замолчи! — попросила Жанна. — Здесь невозможно больше находиться.

Почти каждый день мы ездили к персам, с которыми по-настоящему подружились. Рассказывали им истории о своем житье-бытье. С ними можно было пошутить и посмеяться над своими злоключениями, посмотреть американские фильмы или клипы по цветному телевизору, помечтать о том, какую прекрасную квартиру мы себе найдем. Нас вкусно кормили и давали с собой какие-нибудь вещи, чтобы скрасить полутюремный быт.

— Баба! — обратился Реза к Али. — Так они скоро весь дом вынесут. Не лучше ли нам всем вместе жить?

— Правда, — сказал добрый Али, — дом у большой, отдадим вам половину!

— Я на два месяца в Иран еду, — добавил Реза. — Вообще много места.

Мы подумали и согласились. Депозит платить не надо. Мебель покупать не надо. Ренту за квартиру ICCR оплатит. Из общежития сбежим. Красота! Хотя бы на два месяца. А там видно будет.

Сотрудники ICCR пожелали ознакомиться с условиями проживания в нашей новой квартире. В результате была проведена следующая операция. Мы познакомились с иранской девушкой по имени Казале. Она тоже приехала в Индию недавно, поступила в один из самых дорогих колледжей Бангалора — Бишоп колледж и остановилась у Резы Ширази, своего дальнего родственника, в том же доме, где снимали квартиру наши друзья. Мы уговорили Казале соврать работникам ICCR, что мы собираемся жить с ней вместе. Все мужские вещи были вынесены из квартиры на время, ботинки задвинуты далеко под кровати. Плакаты с полуголыми девицами заменены пейзажами.

— Али, тебе еще не страшно? — спрашивает Реза Сафари, помогающий нам замести следы своего присутствия в квартире.

— А ваши опекуны не будут говорить с моими соседями? — интересуется Али.

— Мы надеемся, что до этого не дойдет.

В назначенный час мы вернулись в общежитие и встретили Леди Мэтьюс и Сури Рао. Они познакомились с Казале. Реза и Али ждали нас с мотоциклами в отдалении. Они приехали, чтобы помочь перевезти вещи. Казале говорила по-английски очень быстро и эмоционально, потому не слишком понятно. Она жаловалась, что на занятиях ей скучно, и болит голова, и еще, что она очень тоскует по дому.

— Ну что ж, расскажи нам, где ты живешь, — просит ее Леди Мэтьюс.

Казале смотрит на нее растерянно.

— Подождите минутку! — говорит она и бежит к иранцам, затаившимся в тени. Там она что-то горячо объясняет, размахивая полными белыми руками.

— Кажется, она не знает свой адрес, — качает головой Леди Мэтьюс.

— Что вы. Просто она очень экспансивная, — возражаю я. Казале бежит назад.

— Так мы поедем смотреть мой дом?! — кричит она.

Следуя за мотоциклистами, Ambassador подъезжает к особняку Vijaya Kiran (Луч Победы). По чистенькому дворику, мимо охранников, мы проводим Леди Мэтьюс и Сури Рао к подъезду и дальше по лестнице, взяв их в плотное кольцо. Показываем им холл, кухню, комнаты наверху. При всем своем к нам недоверии, они не могут не согласиться, что квартира очень хорошая.

— Главное, безопасно! — говорит Жанна. — Вы видели, сколько тут сторожей?

Потом мы провожаем Леди Мэтьюс и Сури Рао до самой машины, чтобы они не зацепились по дороге с индийцами, проживающими в этом доме. Желаемого результата мы достигли, нам разрешают переехать из общежития. Из-под опеки ICCR мы попадаем под присмотр иранцев.

— Что ты надела? У тебя есть еще что-нибудь? — спрашивает меня Нейсон. Мы собираемся поужинать в ресторане.

— Так плохо? — пугаюсь я.

— Хорошо. Но для Индии это слишком.

— Нам просто опасно идти с тобой на улицу, когда ты в таком виде, — поясняет Али, — нужна более закрытая одежда.

— У нее все вещи такие, — предупреждает Жанна.

Конечно, я рассчитывала на индийскую жару, а не на возбудимость местного населения. Осмотрев мой гардероб, иранцы восклицают:

— Вах-вах! Сначала едем в магазин. Только потом в ресторан.

В магазине мне подбирают летний костюмчик и платья без смущающих их вырезов.

— Чудеса, — шепчет Жанна, на радостях она тоже выбирает себе новую одежду.

В другой раз мы приходим домой немного позднее, чем обычно.

— Куда вы ходили?

— На ипподром.

— Как на ипподром? — у иранцев вытягиваются лица.

— Очень просто, — поясняет Жанна, — у нас был только один урок. По дороге в колледж мы всегда проезжаем мимо ипподрома. Решили заглянуть. А там как раз скачки.