Вольф Мессинг - О самом себе

— Хорошо... Я вам дам возможность убедиться в силе телепатии... Вы все журналисты. Возьмите свои блокноты...

Одни с интересом, другие со скептической улыбкой, но блокноты вытащили все. Те, у кого блокнотов не оказалось, взяли чистые листы бумаги со стола главного редактора. Вооружились вечными перьями...

— Теперь пишите, — скомандовал я весело, — сегодня — пятое июня... Между двадцатым и двадцать пятым июня... простите, как ваша фамилия? — обратился я к одному из присутствующих.

— Иванов Иван Иванович, — с готовностью ответил тот.

— Так вот, между двадцатым и двадцать пятым июня вы, Иванов, получите очень крупное повышение по служебной линии. Новое назначение... У меня просьба ко всем: когда это случится, позвоните мне... Все записали? Ну вот, через несколько недель и выясните, прав я был или нет.

Двадцать второго числа мне позвонили в разное время четыре человека. Иванова назначили главным редактором одной из крупнейших газет...

Свидетели этого случая все живы и я думаю, все помнят этот день — пятое июня. Только фамилию Иванова не ищите в списках главных редакторов: я не знаю, будет ли ему приятно широкое обнародование этого случая, и поэтому не назвал ни редакции газеты, ни его настоящей фамилии.

Не надо спрашивать, как мне это удалось. Скажу честно и откровенно: не знаю сам. Точно так же, как не знаю механизма телепатии.

Могу сказать вот что: обычно, когда мне задают конкретный вопрос о судьбе того или иного человека, о том, случится или нет то или иное событие, я должен упрямо думать, спрашивать себя: случится или не случится?.. И через некоторое время возникает убежденность: да, случится... или: нет, не случится... Вероятно, многие невольно подумают: Мессинг вступает в противоречие с материалистическим пониманием мира. Но посмеем высказать несколько соображений.

Во-первых, как материалист, я не могу даже на йоту предположить, что в этой моей способности есть хоть крупица чего-то непознаваемого, чего-то сверхъестественного.

Во-вторых, я убежден, что это свойство со временем найдет свое материалистическое объяснение. Кстати, два приведенных мною случая могут быть объяснены особым проявлением телепатических способностей. Возможно, как раз в тот миг, когда я смотрел на карточку брата женщины, пришедшей ко мне, он писал своей сестре письмо и высчитывал, что только через тринадцать дней она его получит. Эту мысль его и "принял" тогда мой мозг... Точно так же, где-то в высших инстанциях в те часы, когда я сидел в редакции газеты, решался вопрос о назначении Иванова... А я "услышал" об этом и сообщил журналистам.

Но в эту гипотезу не ложатся, вижу сам, многие другие факты. Кстати, мне довелось предвосхищать и большие общественные события.

В 1937 году, т. е. еще до начала второй мировой войны, я публично заявил, что Гитлер сломает себе шею на Востоке. Это было сделано в присутствии сотен людей в одном из варшавских театров. Мое заявление на первых полосах аншлагами дали польские газеты. Именно из-за него Гитлер объявил большое вознаграждение за мою голову.

Лучше всего я чувствую судьбу человека, которого встречаю первый раз в жизни. Или даже которого не вижу совсем, только держу какой-либо принадлежащий ему предмет, а рядом думает о нем его родственник или близкий человек.

Рассказанный мною эпизод о польском эмигранте относится именно к числу таких случаев: я держал в руке его карточку, а рядом сидела и думала его сестра... Перебирая в памяти сотни подобных случаев, я не могу не остановиться на единственном ошибочном. Впрочем, не совсем ошибочном...

Дело было опять-таки еще в Польше. Ко мне пришла совсем немолодая женщина. Седые волосы. Усталое доброе лицо. Села передо мной и заплакала...

— Сын... Два месяца ни слуху ни духу... Что с ним?

— Дайте мне его фото, какой-нибудь предмет его... Может быть, у вас есть его письма?

Женщина достала синий казенный конверт, протянула мне. Я извлек из него написанный листок бумаги с пятнами расплывшихся чернил. Видно, много слез пролила за последние два месяца любящая мать над этим листком линованной бумаги.

Мне вовсе не обязательно в таких случаях читать, но все же я прочитал обращение. "Дорогая мама!.." и конец "твой сын Владик". Сосредоточился. И вижу, убежденно вижу, что человек, написавший эти страницы, мертв... Оборачиваюсь к женщине:

— Пани, будьте тверды... Будьте мужественны... У вас много еще дела в жизни... Вспомните о своей дочери. Она ждет ребенка — вашего внука. Ведь она без вас не сумеет вырастить его...