Владимир Новиков - Алексей Константинович Толстой

При виде картины я мог всегда назвать живописца и почти никогда не ошибался.

Я до сих пор ощущаю то лихорадочное чувство, с которым я обходил разные магазины в Венеции. Когда мой дядя торговал какое-нибудь произведение искусства, меня трясла лихорадка, если это произведение мне нравилось.

Не зная ещё никаких интересов жизни, которые впоследствии наполнили её хорошо или дурно, я сосредоточил все свои мысли и все свои чувства на любви к искусству.

Эта любовь превратилась во мне в сильную и исключительную страсть».

Восприимчивый и талантливый подросток «жил всецело в веке Медичи» и «принимал к сердцу произведения этого столетия так же, как мог это сделать современник Бенвенуто Челлини».

Дневник полон рассказами о посещениях художественных галерей и мастерских художников. Обедневшие итальянские аристократы распродавали свои сокровища, и поэтому русских путешественников на каждом шагу подстерегали соблазны. В Венеции они намеревались пробыть пять дней, но задержались из-за того, что Алексей Перовский купил у запутавшегося в долгах графа Гримани несколько картин и две мраморные скульптуры.

Прежде всего подростка заинтересовал бюст фавна, приписываемый самому Микеланджело. Алёша был в восторге; он целые часы проводил рядом с ним, лёжа на полу; временами его мучила внезапно нахлынувшая тревожная мысль, сможет ли он поднять и спасти драгоценность в случае, если в гостинице, где они жили, случится пожар. (Ныне установлено, что эта голова смеющегося фавна принадлежит не Микеланджело, а скульптору Баччо Бандинелли, считавшемуся в то время его единственным соперником. Впоследствии скульптура находилась в коллекции Строгановского дворца и оттуда перешла в Эрмитаж.) Ещё был куплен античный бюст Геркулеса. Из живописи главным приобретением был портрет во весь рост дожа Антонио Гримани работы Тициана. Обезденежевший потомок венецианских патрициев настолько стыдился того, что вынужден распродавать своё достояние, что настоял, чтобы все вещи были вынесены из его дворца ночью.

В те дни в Италии было много русских. В дневнике упоминаются Сергей Александрович Соболевский и Степан Петрович Шевырев (он оказался здесь как домашний учитель детей Зинаиды Александровны Волконской). Но наибольшее впечатление произвело посещение мастерской Карла Павловича Брюллова, где он без устали работал над заказанным ему Павлом Николаевичем Демидовым гигантским полотном «Последний день Помпеи». По-видимому, тогда между художником и Алексеем Перовским установилась большая близость, поскольку их встречи делаются частыми.

Не обошёл вниманием юный путешественник и некоторые красочные реалии жизни Апеннинского полуострова того времени. Приведём для примера две записи:

«8 мая… Мы намерены ехать в Неаполь… Дорога от Рима до Неаполя сделалась ещё опаснее, нежели прежде. Здесь носятся слухи, что разбойники недавно ограбили английское семейство.

Вот что я слышал об образе, которым они грабят проезжих; остановив экипаж, вынимают они путешественников и кладут их на пол лицом к земле. Это называют они face a terra (лицом на землю. — В. Н.). Пока один из разбойников обыскивает карманы лежащего, другой приставляет к нему нож или держит над ним заряженное ружьё, чтобы при малейшем сопротивлении его убить.

После сей операции отпускают они на волю бедных ограбленных; или если они заметят, что путешественники богаты или что они принадлежат к высшему сословию людей, то они уводят с собой одного или несколько из них, назначив остающимся цену их выкупа, которая непременно должна в назначенное время находиться под таким-то дубом или под таким-то камнем. Деньги отдают пастухам; они большие друзья разбойников, так же как и ветурини (veturini), или наёмные кучера, на которых они редко нападают. Если разбойники не получают в назначенное время условленной платы, то они отрубливают у пленного уши, руку или ногу и отсылают её к тем, к которым они принадлежат.

Если же и это не помогает, то они просто убивают пленного.

Ничего не служит взять с собой отряд драгунов, как обыкновенно делают путешественники, ибо сии господа, следуя им свойственному влечению, при первом шуме убегают что есть мочи и прячутся куда могут».

«27 мая. Мы ездили в Puzzeoli смотреть руины храма Юпитера Серапийского; о сих руинах я не могу много говорить, ибо они состоят из нескольких колонн и разваленных стен. Но мы видели там сцену, которая может служить примером нрава итальянцев; два чичероне заспорили, кто из них нам будет показывать руины; они так разгорячились, что один из них схватил в обе руки два камня и бросился на своего соперника.