А. Кошелев - Я дрался с самураями. От Халхин-Гола до Порт-Артура

…Много хлопот, смекалки и солдатской изобретательности потребовалось от личного состава батальона при подготовке к форсированию танками Халхин-Гола по дну. Это был настоящий, никем подробно не описанный подвиг. Мостов через быструю и многоводную реку с высокими берегами в то время не сооружали. Имеющиеся понтоны небольшой мощности не обеспечивали переправы танков и боевой техники. Искали выход.

Трудно сейчас сказать, кому принадлежала инициатива, но она вскоре стала всеобщей, охватила всех — форсировать своенравную реку по дну, провести танки в погруженном состоянии. На каждом танке стояли железные печи «НЗ». Из них смастерили цилиндры, которые удлиняли выхлопные трубы танков и выходили из-под воды, как перископы подводной лодки. Все люки танков задраили брезентом, щели зашпаклевали солидолом. В темное время проводились пробные погружения, вброд измеряли глубину реки, делали выходы на противоположном высоком берегу. Стальной трос служил ориентиром для движения танков под водой.

Все было предусмотрено: и скорость движения на разных участках переправы, и управление при быстром течении, и меры безопасности, если танк заглохнет на середине реки. Мы не могли учесть, пожалуй, только одного: ночью в горах выпали ливневые дожди. Вода к утру поднялась почти на полметра. Выхлопные трубы с удлинением оказались короткими. Что делать? Танки один за другим подходили к реке. Наступили сумерки. Не обладай командир батальона известной выдержкой, пришлось бы переносить переправу. Значит, отсрочка операции. Но Григорий Яковлевич Борисенко решил по-иному — приказал использовать все железо, вплоть до консервных банок, но удлинить трубы и приступить к переправе в указанное время. Твердая воля здесь имела решающее значение. Один за другим погружались танки в быстрый Халхин-Гол. Трудно передать все наши волнения и радость, когда первый танк появился на противоположном берегу.

Батальон успешно выполнил поставленную задачу. Танки были переправлены там, где их не ждал противник.

Еще не успели обсохнуть машины, как сразу же началась боевая разведка. Каждому экипажу по нескольку раз в день приходилось встречаться с врагом. Нагрузка была большая, тем более, что стояла жара, летел в смотровые щели песок, не бездействовали авиация и артиллерия противника.

В одном из таких рейдов пять танковых экипажей под моим командованием в глубине обороны противника наткнулись на позиции дивизиона дальнобойной артиллерии японцев, который очень беспокоил наши войска. При стремительной танковой атаке вражеские артиллеристы не успели сделать ни одного выстрела. Четыре пушки были выведены из строя, а расчеты дивизиона, укрывшиеся в окопах вблизи орудий, подавлены пулеметным огнем и гранатами членов экипажей, вышедших из танков, оставив в машинах по одному человеку. Это был рискованный шаг, но необходимый.

Окончательно уничтожить вражеских артиллеристов, взять «языка», прицепить исправные пушки ктанкам, погрузить на броню танков оборудование наблюдательного и командного пунктов можно было только выйдя из машины. Первым это сделал я, за мной последовали другие экипажи. Под свист вражеских пуль устранили некоторые неисправности в ходовой части, полностью уничтожили артиллерийский командный и наблюдательный пункты, а их оборудование — стереотрубы, буссоли, морские перископы и имущество связи — уложили на броню танка. Сзади прицепили исправные японские орудия. Все это под одобрительные и восторженные возгласы нашей пехоты было прибуксировано к нам. В итоге без потерь разгромили артиллерийский дивизион противника, который очень мешал замыканию кольца окружения.

Было и так. Нашему батальону приказали разведкой боем вскрыть огневую систему вражеской обороны. Несколько десятков танков на больших скоростях устремились на окопавшегося противника. Танковой атакой руководил командир батальона Григорий Яковлевич Борисенко. Я со своим экипажем был на правом фланге. Японцы открыли бешеный артиллерийский, минометный и пулеметный огонь. Один из идущих впереди танков загорелся, это был танк командира батальона. Мы видели, что экипаж сумел выскочить из горящей машины. Рискуя быть подбитыми, совместно с другим экипажем нам удалось перейти на малую скорость, почти на ходу подобрать товарищей, в том числе и всеми уважаемого комбата. Григорий Яковлевич в обгорелом комбинезоне, превозмогая нестерпимую боль от ожогов, продолжал руководить танковой атакой.