П. Березов - Михаил Васильевич Фрунзе

Уже за одно это его ожидало суровое наказание — каторга. Но прокурору этого было мало. Он надеялся сломить упорство Фрунзе, и потому следствие затянулось надолго.

В марте 1908 года состоялся суд над Гусевым. На суде Перлов сумел представить доказательства того, что в покушении на него участвовал и Фрунзе. Ввиду этого после дополнительного расследования в январе 1909 года во Владимирском военно-окружном суде вторично рассматривалось дело о покушении на Перлова.

Суд был скорый и пристрастный. Без достаточных юридических оснований, с явным нарушением правил судопроизводства, обвиняемых Фрунзе и Гусева признали виновными и приговорили к смертной казни через повешение.

Стойко, мужественно выслушал Фрунзе жестокий приговор. С возмущением он отклонил совет своего адвоката обратиться к царю с просьбой о помиловании.

Под усиленным конвоем отвели осужденных опять в тюрьму, переодели в арестантские халаты, заковали в кандалы и бросили в камеру смертников.

Гробовым, жутким безмолвием пахнуло из нее на Фрунзе. В камере были люди. Но они молчали с открытыми глазами, полными смертельного страха и тоски.

Наступили для Фрунзе тяжелые дни томительного ожидания. Здесь, среди смертников, было тяжелее, чем даже в одиночной камере. Невыносимо тяжело смотреть, как смертники судорожно и безнадежно метались по камере, потом вдруг застывали, прислушиваясь к каждому шороху: не скрипнет ли дверь и не войдет ли палач за кем-нибудь из них. И нередко тюремщики приходили и на глазах у всех уводили обреченных на казнь. Жалобно звенели в последний раз их кандалы. И больно, до жути больно было сознавать бессилие: нельзя ничем ни утешить уходивших навсегда, ни приободрить оставшихся.

Но жажда жизни у Фрунзе была неиссякаема и влекла его к деятельности. Ожидая каждую минуту вывода на виселицу, он все же имел силы и желание заниматься. По его просьбе с воли ему присылали книги, и каждую из них он внимательно прочитывал, делая пометки на полях. Среди доставленных ему книг было «Введение в изучение права и нравственности» Петражицкого. Он изучал право среди дарившего кругом бесправия, произвола и насилия. Он читал о нравственности, когда задыхался от подлости и жестокости. Среди могильной немоты он систематически изучал английский язык. Сколько же нужно было иметь сил для этого и какое самообладание!

Томительное ожидание смертельного конца затянулось. Уже многих увели из камеры, и они исчезли навсегда. Им на смену подбрасывали других смертников. И эти вскоре тоже исчезали. А о Фрунзе как будто бы забыли. Итак, в смертельном ожидании, с постоянным ощущением веревки на шее, пробыл он в кошмарной камере свыше двух месяцев. Нередко смертники от двух дней такой невыносимой пытки сходили с ума, а он, мужественный, сильный духом, сумел пережить столь долгий срок сплошных страданий и терзаний.

И вдруг пришло спасение! После суда над Фрунзе и Гусевым их защитники подали кассационную жалобу, ввиду допущения судьями многих нарушений судопроизводства. И вот, наконец-то, в главном военном суде рассмотрели эту жалобу и вынуждены были отменить смертный приговор.

Получив извещение об этом, один из защитников немедленно отправился в тюрьму, чтобы обрадовать Фрунзе и Гусева. Было уже за полночь, В эти ночные часы смертники особенно чутко, прислушивались, так как обычно именно ночью, под утро, выводили на казнь.

Вдруг открылась дверь в камеру, и тюремщики позвали Фрунзе и Гусева. Все вздрогнули, переглянулись. Большинство облегченно вздохнуло: не их черед. А Фрунзе и Гусев поднялись с нар и пошли. Они не сомневались в том, что их ведут на виселицу.

Неожиданно привели в тюремную контору. И тут-то Фрунзе и Гусева встретил защитник и сообщил им об отмене приговора. Фрунзе сначала не поверил: ему казалось, что защитник, обманывая, хочет в последнюю минуту утешить их этой ложью. Тогда защитник показал телеграмму, полученную из Петербурга. Но и это не убедило Фрунзе. И только когда стали снимать с него кандалы, он понял, что может еще жить, что, может быть, доживет и до свободы…

Теперь его перевели в общую камеру. Здесь помещались не только политические, но и уголовные заключенные. Трудно было ужиться в таком обществе, среди людей порочных, неисправимо преступных, ожесточенных, нелюдимых. Но мягкий, ласковый характер Фрунзе, его доброта, отзывчивость располагали к нему даже самых закоренелых, отпетых уголовников. Даже они считались с ним и часто просили его быть судьей в их спорах.