Михаил Горбачев - Жизнь и реформы

За двадцать лет произошло много изменений к лучшему. Сильно обновился облик Берлина. Мы ознакомились с центральной частью столицы, претерпевшей основательную реконструкцию, архитектурным ансамблем на площади Академии, концертным залом «Шаушпильгаус», памятником К. Марксу и Ф. Энгельсу. Везде нас тепло встречали, но в особой степени это проявилось при посещении района новостроек в Марцине. С нами постоянно были Г.Миттаг, Г.Шабовский, обер-бургомистр Берлина Э.Крок. В Центральном институте социалистического ведения хозяйства при ЦК СЕПГ в районе Рансдорф состоялась оживленная дискуссия по проблемам социалистической экономики членов делегации и собравшихся там ученых, прежде всего о том, как соединить план и интересы производителя.

Хозяева проявили внимание к Раисе Максимовне, предложив ей отдельную программу. В сопровождении Эрики Кренц она побывала в знаменитом музее «Пергамон», совершила поездку в Потсдам и Дрезден, на всемирно известный Майсенский фарфоровый завод. В Музее Брехта она встретилась со многими деятелями культуры, среди которых были дочь поэта Барбара Брехт, знаменитая актриса Гизела Май, президент Академии искусств страны — Векверт.

Словом, эта моя поездка в ГДР в связи с XI съездом СЕПГ оказалась весьма удачной с точки зрения общения с людьми. Главная тема и моего выступления на съезде, и бесед с Хонеккером — как сделать более динамичным наше сотрудничество в экономике, политике, культуре, межпартийных отношениях. Об этом же мы говорили снова в октябре 1986 года, когда по случаю открытия памятника Эрнсту Тельману в Москву приехали Хонеккер, Председатель ГКП Г.Мис и Председатель Социалистической единой партии Западного Берлина Х.Шмитт.

Довольно скоро мы с Эрихом перешли на «ты». Но вполне открытые и доверительные отношения между нами не сложились. Хонеккер, как мне казалось, испытывал какое-то напряжение и никак не мог выбраться из сюртука официалыцины. Но более всего я был удивлен, что о наших беседах он довольно скупо и избирательно информировал своих коллег. Я же, как и во всех других случаях, протокольные записи наших встреч без всяких изъятий направлял всем членам советского руководства.

По мере того как у нас разворачивалась перестройка и расширялась гласность, Хонеккер все более настораживался. И хотя в беседах со мной проявлял сдержанность, чувствовалось явное неприятие демократических перемен. Да и многие в руководстве ГДР весьма болезненно воспринимали происходившие в Советском Союзе процессы.

Расхождения стали особенно заметны в 1987 году после нашего январского Пленума ЦК. Лично Хонеккер распорядился не публиковать материалы Пленума. На черном рынке, как говорится «с рук», «Правда» с докладом Генерального секретаря ЦК КПСС расходилась по самой высокой цене. Сообщения из Советского Союза начали подвергаться политической цензуре, резко урезались, а то и изымались вовсе. Затем последовал запрет на распространение таких московских изданий, как «Спутник», «Новое время». Нарастало взаимное непонимание и даже отчуждение.

В конце мая 1987-го я оказался на заседании ПКК в Берлине. Оно было посвящено рассмотрению обстановки в Европе и мире. Участники встречи были согласны с необходимостью новых подходов к вопросам войны и мира, к решению глобальных проблем, региональных конфликтов и т. д. Было заявлено, что кардинальной задачей мировой политики является предотвращение войны. В этой связи было сказано о практических шагах, на которые готовы пойти страны ОВД в области разоружения. Там же состоялось подписание документа «О военной доктрине государств — участников ОВД». Этому предшествовала большая работа политических инстанций, военных, дипломатических и других ведомств стран Варшавского Договора. По завершении ПКК состоялась закрытая беседа руководителей делегаций, на которой я почувствовал, что не только Хонеккер, но и еще кое-кто из моих коллег решения январского Пленума ЦК приняли настороженно.

Дни заседаний ПКК были приурочены, по просьбе Хонеккера, к 750-летию Берлина, и все участники разделили радость берлинцев по этому случаю. Руководство СЕПГ к этой дате развернуло весьма претенциозную выставку достижений ГДР в области высоких технологий. Как нам говорили сами же немцы, это был ответ на перестройку — знай наших: «Вы там занимайтесь своей демократией, а мы — техническим прогрессом».

А вот впечатления Раисы Максимовны сильно отличались от моих. Она съездила в Котбусский округ в знаменитый Шпреевальд. В Берлине Раиса Максимовна как член президиума Советского фонда культуры встретилась с представителями Культурбунда ГДР и Национального совета по сохранению немецкого культурного наследия. От всех контактов в эти дни она была в восторге. Люди не скрывали своих симпатий. Получалось, что отношение граждан к переменам в СССР было совершенно другим, чем у гэдээровских политиков.