Александр Гольденвейзер - Вблизи Толстого. (Записки за пятнадцать лет)

21 марта. Ездил на прошлой неделе на один день в Ясную. Л. Н. застал здоровым и довольно бодрым.

Л. Н. всегда очень интересует вопрос о духовной жизни человека во время сна. Он сказал мне в этот раз:

— Во сне иногда плачешь, радуешься, умиляешься, а проснешься, припомнишь сон — не понимаешь, чего было плакать, умиляться, радоваться? Я объясняю себе это так: у нас, кроме радости, умиления, огорчения по поводу определенных событий, бывают еще состояния радости, умиления, восторга, печали. В таких состояниях нам часто достаточно ничтожного повода, чтобы прийти в восторг, умилиться и т. д. Во сне же, когда сознание работает не так последовательно и логично, самое это состояние сказывается соответствующим чувством, часто без всякого внешнего повода. Например, во сне часто бывает невыразимо стыдно, а когда проснешься и увидишь, что штаны спокойно висят на стуле, чувствуешь радость необыкновенную. Вот поэтому я и люблю так «Сон Попова» (А. К.Толстого). Там удивительно изображено это состояние стыда во сне и, кроме того, прекрасно описаны все лица. Несмотря на форму шутки — это истинно художественное произведение.

1 июня. Вчера вернулся из Ясной, где провел один день. Л. Н. застал таким бодрым, каким давно уже его не видал. Он написал послесловие к статье «К рабочему народу» и работает над «Хаджи — Муратом». Кроме того, Л. Н. обдумывает работу философского характера, которая его сейчас очень захватывает. Говоря об этой работе, Л. Н. сказал мне:

— На свете — все живое. Все, что нам кажется мертвым, кажется таким только потому, что оно или слишком велико или, наоборот, слишком мало. Мы инфузорий не видим, а небесные тела нам потому же кажутся мертвыми, почему мы кажемся мертвыми муравью. Земля несомненно живая, и какой‑нибудь камень на земле — то же, что ноготь на нашем теле. Материалисты в основание жизни кладут гипотезу материи. Все эти теории о происхождении видов, о протоплазме, об атомах, все это очень хорошо до тех пор, пока помогает распознавать законы, управляющие видимым миром. Но не надо забывать, что все это, до эфира включительно, только удобные гипотезы, и ничего более. Астрономы при своих вычислениях принимают землю за неподвижное тело, а затем уже исправляют эту ошибку. Материалисты также делают ложные предпосылки, но не считаются с их условностью, а выдают их за основные истины.

— Жизнь истинная там, где живое сознает себя единым «я», в котором объединяются все впечатления, чувства и т. д. Пока «я» стремится, как почти весь животный мир, только давить другие, познаваемые им, существа для достижения собственного преходящего блага, до тех пор истинная, вневременная и внепространственная духовная жизнь остается непроявленной, неосвобожденной. Истинная духовная жизнь освобождается в человеке тогда, когда он радуется не своей радости, страдает не своим страданием, а сострадает и сорадуется другому — сливается с ним в общую жизнь.

— О жизни после, хотя, конечно, слово «после» здесь неуместно, о жизни вне вашего телесного существа знать ничего нельзя. Предполагать же мы можем только две формы: или это — новая форма отдельной жизни, или это — слияние моего «я» с общей мировой жизнью. Первое для нас более понятно и кажется вероятнее, так как мы свою обособленную жизнь знаем и легче можем допустить такую же в другой форме.

24 июня. Из письма Софьи Андреевны: «У нас продолжает быть все благополучно. Был у нас два дня Игумнов (известный пианист) играл очень много и хорошо в первый вечер и немного вчера. Сейчас приехал американец- корреспондент, и стало неловко жить на свете с сознанием, что всякое наше слово и движение будет описано и напечатано».

14 июля. В первых числах июля я провел с женой два дня в Ясной Поляне.

По поводу самоубийства Колокольцовой Л. Н. сказал мне:

— Я не понимаю, почему на самоубийство смотрят как на преступление. Мне кажется — это право человека. Ему как будто оставлена возможность умереть, когда он не захочет больше жить. Стоики так и думали. (Жена помещика Николая Апполоновича Колокольцова, друга Михаила Сергеевича Сухотина. Она страдала нервным расстройством и всячески покушалась на самоубийство. Несмотря на бдительный надзор, ей удалось однажды ночью сделать на своей постели из одеяла подобие лежащей фигуры, ввести этим в заблуждение мужа, пробраться в его кабинет и, достав при помощи подобранного ключа из его стола револьвер, застрелиться. Она была уже пожилая женщина, мать двух взрослых дочерей.)