Николай Губернаторов - Гордон Лонсдейл - Моя профессия - разведчик

— В чём? — подняла аккуратно выщипанные бровки Джин.

— Подскажите, какие нужны учебные пособия, книги. Вообще посоветуйте, что ещё необходимо студенту.

Я по опыту знал, что добрые отношения с секретарями иногда более важны, нежели с их патронами.

Джин толково, с полным знанием дела перечислила всё, чем следовало мне заняться в эти дни. В то же время она успевала весьма деловито выполнять свои секретарские обязанности: кратко и точно отвечала на телефонные звонки, по каким-то одной ей известным признакам определяла, стоит ли пропустить очередного посетителя к профессору, придирчиво следила за тем, чтобы посетители, удостоившиеся чести быть принятыми Саймонсом, не отнимали у него больше запланированного времени.

— Ну и работенка у вас, — посочувствовал я.

— Приходится нелегко, — охотно откликнулась Джин. — Но это временно. Вот только бы рост не подвёл.

— А в чём дело?

— Мне не хватает нескольких миллиметров до нормы. А вы себе не представляете, как придираются к этому, когда отбирают девушек в стюардессы.

Джин мечтала стать стюардессой на одной из американских линий.

— Рост — чепуха, — с полным знанием дела сказал я. — Когда я жил в Нью-Йорке…

— Так вы из Нью-Йорка? — оживилась девушка.

— Я из Канады, но мне пришлось провести немало времени в этом городе.

Джин буквально набросилась на меня с расспросами о США и Нью-Йорке. Особенно интересовала её стоимость жизни в этом городе. Это было не праздное любопытство: девушка хотела знать, сможет ли она прожить на зарплату стюардессы. Я достаточно подробно рассказал ей о ценах в кафе и ресторанах, парикмахерских, гостиницах, магазинах. Джин пришла в ужас, когда услышала, сколько стоит маленькая квартирка в Нью-Йорке, казавшийся ей весьма высоким будущий оклад стюардессы для Нью-Йорка был очень и очень скромным.

Растерянность ясно отразилась в больших светлых глазах девушки.

— Не унывайте. Каждый с чего-нибудь начинает. Ведь то, что вам предлагают, это только начало?

— Но я уже так много успела сделать! — Джин, видимо, сочла меня вполне достойным того, чтобы поделиться своими сомнениями. — Думаете, легко было окончить курсы французского языка? А сейчас я учусь на курсах медицинских сестер, посещаю занятия по спасению утопающих.

— И все это надо знать стюардессе?

— О да, это и ещё многое другое! В наши дни стать стюардессой не так-то просто! И специальные знания, и физические данные.

— Ну, с этим у вас полный порядок! — вполне искренне заверил её я.

Джин действительно была очень миловидной.

— Вот только рост…

— Какие-то жалкие несколько миллиметров не могут играть существенной роли. Я как-нибудь принесу американские журналы, и вы сможете убедиться, что время рослых, мужеподобных девиц ушло в прошлое.

— Да здравствует грация! — засмеялась Джин.

— Вот именно! — ответил откровенно восхищённой улыбкой я. — И вы — её образец!

Комплимент мог бы показаться нескромным, но я точно знал, кому он предназначен. В тысячах английских офисов, фирм, учреждений за секретарскими столиками сидят тысячи таких Джин. Они в совершенстве постигли технику своей работы, в меру исполнительны, в меру привлекательны. И многие из них мечтают о том времени, когда удастся вырваться из узкого мирка служебных обязанностей. Дома у Джин наверняка хранятся иллюстрированные журналы, в которых преподносятся стандарты женского обаяния.

Джин впоследствии все-таки стала стюардессой, кажется, в авиакомпании «Панамерикэн». Я встретился с нею, когда она уже летала. Помню, Джин очень важничала и строила из себя космополитку. Для какой-то части молодых людей Запада это весьма положительное качество, которое свидетельствует о том, что человек в любой стране чувствует себя как дома. Девушка небрежно поинтересовалась, как идут мои дела, невнимательно выслушала короткий ответ. Она явно считала, что все, кто «не летает», — люди второго сорта. Меня забавлял её снисходительный тон, но я искренне пожелал ей новых удач в воздухе и на земле…

— Здесь меня видели в первый и последний раз, — категорически сказал Ленард, отодвигая от себя тарелку, на которой лежало нечто, вкусом, размером, цветом и формой напоминавшее хоккейную шайбу, зажаренную в собственному соку. — Обедать буду в итальянском ресторане. Идёшь со мной?

— Боюсь, эта кухня не для меня, — уклончиво ответил я. — И потом я бы не хотел связывать тебя своей персоной. Пойду пошатаюсь по городу.