Нестор Махно: Русская революция на Украине

В ночь на 8-е апреля 1918 года, как раз в тот момент, когда Ленин и Троцкий в Кремле обсуждали вопрос о разгроме анархистских групп в Москве, а затем и по всей России (Украину они в то время уже покидали и поэтому не могли затевать гнусного дела против украинских анархистов), — я встретился с уполномоченными красного командования Екатеринославского боевого участка, — и мы обсуждали вопрос: какие силы для защиты революции наш гордый революционный район, под идейным руководством анархистов, выдвинет на фронт. И замечая, как уполномоченный терзался тем, что хорошо вооруженные красногвардейские отряды оттягиваются, согласно Брестскому договору, с линии боевого революционного фронта поближе к русским границам, а наспех скомплектованные отряды из украинского трудового населения, не успевшие еще усвоить боевого положения, всюду отступают, — я обещал ему со своей стороны все сделать в эту же ночь, чтобы к утру начать выдвижение вооруженных сил революции из сел, со своих стоянок, на фронт. А когда я расстался с уполномоченным, то получил сведения из Александровска, что на Александровском боевом участке красногвардейцы отступают. Командование просит штаб вольных гуляйпольских батальонов поддержать Александровский боеучасток.

Я советуюсь с членами Рев. Комитета и Группы Анархо-Коммунистов и бросаю под Александровск отряд, организованной группой, и свободный батальон из сел, расположенных поближе к городу Александровску.

Отряд, организованный группой, был кавалерийский отряд. У красногвардейского командования кавалерии почти не было. Наш отряд скоро понадобился на боеучасток Екатеринославского направления. Он в свое время был переброшен по моему распоряжению на боеучасток под Чаплино. Одновременно спешно подготовились к выступлению на фронт Гуляйпольский, Конско-Раздорский, Шанжаро-Туркеновский и другие «вольные батальоны».

Момент был самый напряженный: украинская шовинистическая организация как бы умерла, — ни слова не говорит. Члены ее пошли за массой, молча выполняя то, что от них требовалось.

Наладили артиллерию, пехоту. Думали выступать, но у пушек не оказалось панорам. Дали телеграмму Белинкевичу: не может ли он снабдить нас новыми панорамами? Не получили ответа. Ночью украинский соц. — революционер — агроном Дмитренко [3]с двумя юношами, ярыми украинцами П. Коваленко и Микитой Конопля, выехал за Гуляй-Поле и перерезал все телеграфные и телефонные провода — и этим лишил меня связи со штабом красноармейского командования. Ставлю в известность всех крестьян об этом гнусном деле. Через несколько часов связь восстанавливается. От Белинкевича сообщают мне, в каких ящиках и в каком вагоне должны быть панорамы и запасные принадлежности к орудиям и пулеметам. Все разыскивается и передается куда следует.

Тем временем в Гуляй-Поле и на районе появилась прокламация украинских социалистов-шовинистов, разъясняющая союз Центральной Рады с «братьями» немцами, помогающими сынам Украины «вызволить Украину от ига кацапiв»… Прокламация эта заканчивалась призывом к населению помочь Центральной Раде и братским немецким и австро-венгерским армиям добить врага…

В то же время пронесся слух среди гуляйпольцев о том, что немецкие войска на своем пути уничтожают все села и города, население которых выступает против них и Центральной Рады. И, наоборот, все то население, которое присоединяется к ним, немцы снабжают всем необходимым, и в первую очередь сахаром, обувью и мануфактурой. Все чаще и громче начали среди населения слышаться возгласы: — а что, если и в самом деле немцы сжигают села?.. Они сожгут тогда и Гуляй-Поле!.. Куда денутся наши дети, родители?! И за этими возгласами выпаливалось кем либо из агентов Рады слово «делегация» и быстро подхватывалось оно и передавалось от одного к другому, среди тружеников Гуляй-Поля.

Услыхав это слово, я обратил на него должное внимание. Созвал членов Рев. Комитета и Совета Крест, и Раб. Депутатов и Группы Анархо-Коммунистов и предложил выпустить, листовку под лозунгом: «Как дело измены, как совесть тирана „весенняя“ ночка темна»… и устроил митинг для всего населения, чтобы разъяснить ему провокаторский смысл слова «делегация», и прочее.

В это время я узнал, что из рядов Центральной Рады в Гуляй-Поле прибыло несколько человек, под видом, что они, когда ехали еще с внешнего фронта, попали в руки большевиков и только теперь освободились, узнал также о том, что из Гуляй-Поля под руководством отца одного из только что прибывших якобы от большевиков, некоего Тихона Быка, намечается делегация к немецкому командованию.