Юрий Прокофьев - До и после запрета КПСС. Первый секретарь МГК КПСС вспоминает...

Горбачев снял в докладе этот тезис. И мне пришлось, выступая на пленуме ЦК, сказать, что в проекте доклада содержалась критика позиции московской городской организации, что об этом шел разговор на Политбюро, и таким образом я все-таки в полемику с Горбачевым на пленуме вступил.

После августа 1991 года Станислав Иванович Гуренко занялся хозяйственной деятельностью.

Если говорить о других секретарях ЦК компартий союзных республик, которых я более или менее знаю, то больше всех мне известен Лучинский Петр Кириллович.Он был в свое время зав. сектором ЦК партии по идеологии, и они вместе с Зюгановым приезжали к нам в Куйбышевский райком партии и разрабатывали план коммунистического воспитания трудящихся. Тогда мы с ним и познакомились. Знал я его и как бывшего секретаря ЦК комсомола Молдавии, так как сам работал в комсомоле. У нас взгляды во многом совпадали — мы оба понимали, что надо демократизировать партию и общество, менять систему управления экономикой.

Одно время, мне кажется, он попал под влияние А. Н. Яковлева. Это было понятно, потому что Петр работал в идеологическом отделе и Яковлев пытался его под себя подмять, тем более что Лучинский, когда приезжал в Москву, заходил к нему советоваться. Потом Петр понял, с кем имеет дело, и отдалился от Яковлева.

Когда он вошел в Политбюро как секретарь компартии Молдавии, то часто выступал со своей позицией. Не могу сказать, что выступал резко, как, например, Рубике, но всегда четко высказывал свою позицию, хотя делал это мягко и интеллигентно. Когда встал вопрос о назначении его секретарем ЦК по средствам массовой информации, то вначале рассматривались две кандидатуры: Г. Н. Селезнева и Лучин- ского. Селезнев тогда был редактором «Учительской газеты», и предложил его кандидатуру Горбачев. Против Селезнева резко выступил бывший помощник Горбачева, главный редактор газеты «Правда» И. Фролов, заявив, что Селезневу он больше поста, чем зам. главного редактора «Правды», не предложил бы, и курировать СМИ в ЦК Селезнев еще не дорос. Тогда Горбачев спросил, есть ли еще кандидатуры, и я предложил Лучинского. С этой кандидатурой Фролов согласился.

Если говорить о Лучинском как президенте Молдавии, то он, конечно, не Лукашенко, который «пробивает лбом стены», но, во всяком случае, в Молдавии при нем не говорили «о воссоздании Великой Румынии» и с Приднестровьем Лучинский находил контакты. Но из-за непоследовательности он не смог утвердить себя как президент республики.

Рубике Алфред Петрович.Что можно сказать о нем? Рубике был достаточно бескомпромиссным. Он хорошо понимал ситуацию, но в чем была вся беда? Скажем, секретари ЦК компартий прибалтийских стран работали в одних условиях, мы — в других. Если я выступал за то, чтобы запретить несанкционированные демонстрации, восстановить статью Конституции, по которой можно было привлечь к ответственности за призыв к изменению существующего строя, то Рубике выступал с других позиций. Почему? Потому что правительство Латвии в то время уже было, мягко говоря, социал-демократическим, а практически — капиталистическим. Основным методом борьбы коммунистов стали митинги, демонстрации с политическими лозунгами.

Таким образом, страна уже не представляла единой структуры, и каждый регион, будь то Закавказье, будь то Средняя Азия или Прибалтика, отличался своей спецификой, и одни и те же методы партийной работы или одно и то же законодательство в одном случае приносили бы пользу, а в другом — вред.

Рубике — это действительно настоящий боец. Не оголтелый догматик, как его представляют, а человек, пользовавшийся большим уважением у значительной части населения Латвии, мужественно действовавший в тех сложных условиях, в которых находилась в то время Прибалтика. К сожалению, руководство СССР в лице Горбачева тогда уже приняло решение сдать Прибалтику.

Очень интересная фигура Туркменбаши Ниязова Сапармурата Атаевича.Он работал в одном отделе ЦК КПСС с человеком, который в ЗАО «ТВ-Информ» стал моим заместителем. Так он рассказывал, как за Ниязова письма закрывал. Тот не знал, как письмо закрыть, как записку подготовить. На заседаниях Политбюро он всегда отмалчивался или был со всем согласен.

Я не помню, чтобы Ниязов когда-нибудь высказал свою точку зрения по какому-нибудь вопросу, он просто присутствовал на заседаниях Политбюро. До Туркмении никому не было дела — самая бедная республика в составе Союза с малочисленным населением, с неразвитой индустрией.