Рудольф Гусев - Такова торпедная жизнь

— Ну, пусть теперь не обижается. А где у нас Кастрюлин? Надо бы его командировать в Севастополь, подтолкнуть доработки по С–11.

В четвертом отделе дела шли хорошо. Когда распределяют награды, проблем нет. Пока.

В кабинете у Станислава Петрова сидит и докладывает Вячеслав Васильевич Стриганов. Вообще-то Слава чаще проводит время за конспектированием первоисточников — работ классиков марксизма-ленинизма. К очередному семинару изучил работу Фридриха Энгельса «Возможности и перспективы войны Священного Союза против Франции». «По современному звучит, — писал он в свой гроссбух, — мысль о необходимости воспитания у трудящихся бдительности и готовности к подвигу». Но сейчас речь не об этом. Слава курирует вопросы безопасности эксплуатации торпед с ядерными боевыми частями. Всякие там шифрозамки, коды и прочее… Жуть секретная! Так что стоило скрипнуть двери, как Слава замер и не проронил больше ни слова. Замолчать он мог и по другой причине. Объем его работы невелик, но ответствен. Загружать его работой по минно-торпедной специальности запрещалось. Другое дело — партийная работа! Тут уж никаких освобождений, ни от чего! Святое дело! Чем коммунисты управления и пользовались, постоянно доверяя ему пост «генсека». Окинем взглядом кабинет заместителя начальника УПВ. Просторный, но совершенно неправильной формы, так как от квадратной комнаты отсечены два неравных закутка. Один — справа — для Люды Вагановой, ведущей несекретное делопроизводство. Она официально работает в военном представительстве, и ее постоянно прячут от проверяющих соблюдение штатной дисциплины. В остальное время она прячется сама. Второй закуток — слева — для хранилища архивных дел, которым заведует Галя Яшина, по совместительству владеющая также секретной библиотекой. В результате таких хирургических операций кабинет Петрова напоминает в плане силуэт дачного домика с мезонином. Справа в углу стоит стол для географических карт. Когда проводятся штабные учения — бумажная война — кабинет превращается в командный пункт УПВ! Это отсюда обеспечиваются оружием плавучие тылы флотов, маневренные пункты базирования и пр. В центре кабинета стоит огромный стол с телефонами, впритык к нему — стол для посетителей, тоже большой. Так что Петров — большой столоначальник! Но чаще, чем в Управлении, он бывает на флотах и все флотские хлопоты — его вахта! Наверное, поэтому в его кабинет нет очереди желающих подписать какой-либо документ. Имеется и другая причина. Он не мог сказать посетителю просто и добродушно: «Ну, здесь мы, похоже, напахали! Давай искать выход из положения». В его устах чаще звучало: «Как вы могли довести этот вопрос до такого состояния! Я, например, этого не знал! Вы мне не докладывали». Поэтому и не докладывали, что вопрос «дохлый», решать его нужно у начальника Главного штаба или у заместителя Главкома. А кто к ним пойдет? Петров? Нет, он на флот улетит! Вот и мусолит вопрос бедный исполнитель в ожидании благоприятного случая или до тех пор, пока проблема не решится сама собой или необходимость в ее решении отпадет. Бывает и так.

Работа с представителями промышленности — дело Бутова, который восседает в кабинете напротив. Но сегодня нам в этот кабинет лучше не заглядывать. Бутов, правда, отходчив, но лучше поостеречься.

Пройдем по замысловатому коридору вдоль кабинетов лучниковской линии. Здесь торпедный, минный, противолодочный и оргплановый отделы, финансисты, секретная часть. Но главное здесь — металлические шкафы в два яруса до самого потолка. Они набиты техническими документами на торпеды, мины, тралы и бомбы, которых уже давно нет в живых. В эти шкафы не заглядывают десятилетиями. Они давно превратились в одоранты бюрократического духа и пыли. Это памятники Победы канцелярии над человеком!

Тем временем Бутов успокоился. Гнева как не бывало. Наступили облегчение и горечь за случившееся. Надо бы вернуть Гранта, отменить бесполезную поездку, но самолюбие не позволяет. Пусть будет так, как получилось. По большому счету, он прав. Форма, правда, не соответствовала содержанию, но на то он и начальник. Терпит же он гнев начальника Кораблестроения и Вооружения ВМФ адмирала Котова Павла Григорьевича. Терпит, потому что понимает его природу: нервы. То, что это болезнь и ее нужно лечить, ему неизвестно. К старости все мы получаем склероз, а иногда что-нибудь и еще хуже, считаем себя самыми умными и незаменимыми. Но это лучше тихой мстительности и злобы. Слава Богу, Бутов не такой. Взорвался и успокоился. Вот услал Акопова, а через пару дней совещание у Николая Ивановича Смирнова и как раз по его направлению. Рассмотрение результатов экспедиционных исследований институтов Академии наук по обнаружению спутных следов атомных подводных лодок. Морочат академики голову заместителю Главкома. И для УПВ этот вопрос совершенно не профильный. Мы, конечно, используем кильватерный след для наведения торпед, но только по надводным кораблям. А сколько времени отнимают эти совещания! Только сидеть и слушать, развесив уши, там не будешь. Нужно подготовить и прочитать доклад, изложить свою позицию по обсуждаемому вопросу. А подготовка плакатов, списков, допусков, пропусков? У начальника УПВ каждый человек на учете. Бутов вспомнил, как при вступлении в должность заместителя начальника УПВ знакомился с сотрудниками. Собрал народ, спрашивает: