Павел Гусев - В тылу врага

— Папа, вот уже почти два с половиной года идет война, навязанная нашей Родине фашистской Германией. Фронт позвал защищать нашу страну всех твоих сыновей. Старший — Александр, пишет маме, что пока жив, не ахти здоров. Второй — Николай, погиб в сорок первом в Карелии. Третий — Леонид, осенью сорок первого был тяжело ранен под Ленинградом, почти полтора года провалялся в госпиталях на Урале и в Сибири. Пишет маме, что его выписывают из госпиталя с освобождением от военной службы, с переосвидетельствованием через год; он выезжает к семье в Ивановскую область, куда она была эвакуирована из Волхова в начале войны.

Закончив рассказ отцу о войне, я закурил. Затянувшись несколько раз дымом «Беломора», я начал припоминать: по народному обычаю обычно, при посещении могилы близкого человека, приносят цветы, сладости, домашнее или магазинное печенье. В праздники, захороненному мужчине наливают стопку «горькой» и какую либо закуску. Все это оставляется на могиле, уложенное на чистую салфетку.

Пожурив себя, что не взял из дома что-либо для преподнесения захороненному папе, вспомнил, что он был страстным курильщиком. Вытащил из кармана начатую утром пачку папирос и спички. В кармане гимнастерки оказался чистый лист бумаги. Он заменил салфетку. На ее положил папиросы и спички, пододвинул все это к кресту.

Потом расчистил снег вокруг могилы, молча попрощался с отцом. С кладбища поспешил домой, чтобы рассказать тете Марье о посещении могилы родителя и намерения поехать к маме, чтобы оставшиеся несколько дней отпуска побыть с ней в больнице.

Там я пробыл пять суток. Заметил, что мама начала поправляться, видимо лекарства и процедуры стали помогать ей в этом. В последний день я сообщил ей, что мне пора отправляться на службу, отпуск мой кончается, осталось два дня, надо без опоздания приехать в Орел.

Немного всплакнув, мама поблагодарила меня за приезд, пожелала мне вернуться с войны живым и здоровым. Тепло попрощавшись с мамой и снохой Клавой, я поспешил домой.

А там дядя Иван, с запряженной в легкие сани молодой кобылицей уже ждал меня во дворе нашего дома. Он упрекнул меня:

— Ведь сказал, что к полудню вернешься. Так можно и к поезду опоздать.

Я ему объяснил:

— Дядя Иван, сегодня в военкомат мы уже не успеем. Поэтому поедем завтра, ранним утром, чтобы к девяти утра были в Кукобое. Там снимусь с учета и поедем на Бакланку, вечером на Москву проходят два поезда, так что успеем. А сегодняшнюю ночь переночуем здесь. Распрягай лошадку, заведи ее в стойло нашего доколхозного жеребца, дай ей сена. — Я почти прокричал все это глуховатому дядюшке.

— Я овсеца выпросил у кладовщика. Подкормим…

В половине девятого утром мы приехали в Кукобой. Ровно в 9.00 я зашел к военкому и доложил ему:

— Товарищ капитан, время моего отпуска истекло, остались только одни сутки, за которые я должен доехать до Орла. Прошу вашего указания об отметке в моем отпускном удостоверении о выбытии к месту службы.

Он спросил меня:

— Товарищ Гусев, мать определили в больницу?

Я ответил:

— Ее приняли. В больнице при ней находится сиделкой наша сноха, жена погибшего на войне моего брата Николая.

— Есть у вас просьбы ко мне? — спросил капитан.

— Есть просьба, товарищ капитан, но она не личная, а от женщин нашего села. На второй день моего прибытия домой, вечером к нам пришло более пятнадцати женщин-односельчанок, родные которых мобилизованы в армию в начале войны, а несколько молодых ребят перед войной находились на срочной военной службе. От всех их до сих пор нет писем, да и похоронок не пришло. По просьбе женщин, передаю вам список мужчин и адреса воинских частей, в которых они служили перед войной.

Ознакомившись с переданными сведениями, военком сказал:

— Спасибо, товарищ Гусев, что вы разъяснили женщинам, куда надо обращаться по вопросу наболевшего у них. Обещаю: военкомат направит запросы о судьбе всех, указанных в списке. Позвольте пожелать вам счастливого пути на службу. Я позвоню дежурной, чтобы она отметила в вашем отпускном удостоверении об убытии из нашего района. — Он вышел из-за стола и крепко пожал мне руку.

…Через два часа мы добрались до Бакланки, за полчаса до прибытия проходящего поезда из Вологды в Москву.

Оформив в кассе проездной билет по воинскому требованию, я успел в вокзальном буфете купить кое-что из еды дяде Ивану, чтобы он подкрепился перед возвращением домой.

Подойдя к вагону, номер которого указан в билете, мы попрощались. Я предъявил билет проводнице, после чего поднялся в тамбур. Помахал рукой дяде Ивану, подав ему последний знак прощания. Проводница подняла вагонную лесенку и закрыла дверь. Поезд тронулся…